МОСКВА, 4 окт — РИА Новости. Хотя за последние сто лет писатели-фантасты обследовали ближайший космос не менее тщательно, чем астрономы, и побывали на каждой планете Солнечной системы, включая Фаэтон, Марс остается для них вторым по востребованности небесным телом — после Луны.
Фантасты находили на Марсе густые джунгли и руины мегалитических городов, загадочные артефакты и выродившихся наследников древних цивилизаций — а иногда и сами эти цивилизации, вполне благополучные и процветающие. Чем меньше "белых пятен" оставалось на карте Земли, тем чаще взгляды писателей обращались к Красной планете, таинственно мерцающей на небосводе.
РИА Новости в честь Всемирной недели космоса, в этом году посвященной исследованиям Марса, решило посмотреть, насколько "научно" Красная планета изображается в классических произведениях научной фантастики. Колумнист журнала "Мир фантастики" Василий Владимирский рассказывает о ярких образцах жанра, а реалистичность описаний Марса в них комментирует глава лаборатории гамма-спектроскопии Института космических исследований РАН Игорь Митрофанов — руководитель команды, создавшей ряд научных приборов для американских лунных и марсианских зондов, а также для марсохода Curiosity.
1. Эдгар Райс Берроуз, "Принцесса Марса" ("A Princess of Mars", 1912)
Своей востребованностью у авторов приключенческой прозы "марсианский" антураж во многом обязан Эдгару Райсу Берроузу. Впрочем, мнение научного сообщества о том, что на самом деле происходит на поверхности Красной планеты, мало интересовало бывшего кавалериста и коммивояжера. Из всего многообразия фактов он с ловкостью карточного шулера выхватил главное: сила притяжения на Марсе существенно меньше, чем на Земле, а значит, главный герой, человек неробкого десятка, будет казаться настоящим атлетом на фоне слабосильных аборигенов.
"Когда я вскочил на ноги, Марс преподнес мне свой первый сюрприз: усилие, которое на Земле лишь поставило бы меня на ноги, подняло меня на Марсе в воздух на три ярда. Я плавно опустился вниз, не испытав ни малейшего потрясения или повреждения. И вот начался процесс моего развития, который даже и тогда казался мне крайне забавным. Я обнаружил, что должен снова учиться ходить, так как мускульные движения, легко и крепко носившие меня на Земле, здесь, на Марсе, проделывали со мной ряд самых неожиданных вещей.
Я пытался двигаться вперед нормальным, достойным джентльмена образом, однако все мои попытки в этом направлении не дали ничего, кроме ряда комичных прыжков. Каждый шаг отрывал меня от почвы одновременно обеими ногами и через два или три скачка швырял меня навзничь. Мускулы мои, прекрасно координированные и приспособленные к закону тяготения на Земле, разыгрывали со мной злейшие шутки, когда я впервые попытался вступить в поединок с меньшим тяготением и более низким атмосферным давлением на Марсе".
Игорь Митрофанов: "Я думаю, что все зависит от походки. Если походка кошачья, крадущаяся — то, наверное, можно передвигаться шагами без особых проблем. Если же человек привык ходить, притоптывая и подпрыгивая на носках — как это принято в некоторых армиях, то действительно, вполне можно подлететь, потерять координацию — и завалиться. Но про марсианскую ходьбу — это все пока из области предположений. Про что можно сказать уверенно — про марсианскую езду. По Марсу можно вполне успешно ездить. Марсоходы "Соджорнер", "Спирит", "Оппортьюнити" и "Кьюриосити" это доказали на практике".
2. Алексей Толстой, "Аэлита" (1923)
Загадка марсианских каналов, обнаруженных Джованни Скиапарелли в 1877 году, долго не давала покоя астрономам всего мира. Фантасты же сочли это неоспоримым подтверждением существования на Марсе высокоразвитой цивилизации — и сохраняли убеждение даже тогда, когда ученые окончательно признали "каналы" оптической иллюзией. Разумеется, Алексей Толстой, кропотливо изучавший при работе над романом "Аэлита" всю "околомарсианскую" литературу, художественную и научно-популярную, не смог обойти эту модную в 1920-х годах теорию.
"По экватору были расположены, ясно видны, — пять темных точек, круглых пятен. Они соединялись прямыми линиями, которые начертывали два равносторонних треугольника и третий — удлиненный. Подножие восточного треугольника было охвачено правильной дугой. От середины ее до крайней, западной точки шло второе полукружие. Несколько линий, точек и полукружий разбросано к западу и востоку от этой, экваториальной, группы. Северный полюс тонул во мгле.
Лось жадно вглядывался в эту сеть линий: — вот они, сводящие с ума астрономов, постоянно меняющиеся, геометрически правильные, непостигаемые каналы Марса. Лось различал теперь под этим четким рисунком вторую, едва проступающую, словно стертую, сеть линий. Он начал набрасывать примерный рисунок ее в записной книжке".
Игорь Митрофанов: "На древнем Марсе текли реки, они впадали в озера и моря. Сейчас на Марсе все высохло, и на поверхности остались сухие русла и высохшие впадины озер. Если на поверхность современного Марса вылить воду, она практически сразу испарится. Те каналы, которые "увидели" астрономы 19 века — это вообще были оптические эффекты, связанные с цветными пятнами марсианского рельефа и пылевыми облаками в марсианской атмосфере".
3. Аркадий и Борис Стругацкие, "Стажёры" (1962)
Необитаемый Марс скучен для писателя. Фантасты не могли смириться с неутешительным диагнозом до последнего. Хорошо, пусть марсиан, стройных и золотоглазых, никогда не существовало, но должна же там теплиться хоть какая-то жизнь! Пусть примитивная, убогая, малозаметная… Если не тропические леса без конца и края, то хотя бы жидкая поросль. Если не чудовищные ящеры, похожие на динозавров Юрского периода, то хотя бы маленькие, юркие песчаные пиявки. Как в повести братьев Стругацких "Стажёры", написанной тогда, когда безжизненность Красной планеты уже давно была доказана окончательно и бесповоротно.
"Дымная полоса, в которой вспыхивали огоньки разрывов, надвигалась все ближе. И, наконец, Юра увидел. Пиявки были похожи на исполинских серо-желтых головастиков. Гибкие, необычайно подвижные, несмотря на свои размеры и, вероятно, немалый вес, они стремительно выскакивали из тучи пыли, проносились в воздухе несколько десятков метров и снова исчезали в пыли. <…> Пыль медленно оседала. Стал виден неяркий кружок солнца, проглянуло фиолетовое небо. Затем Юра увидел мертвую пиявку — вероятно, ту самую, которая перепрыгнула через кузов. Она валялась на склоне холма, прямая, как палка, длинная, покрытая рыжей жесткой щетиной. От хвоста к голове она расширялась, словно воронка, и Юра разглядывал ее пасть, чувствуя, как по спине ползет холодок. Пасть была совершенно круглая, в полметра диаметром, усаженная большими плоскими треугольными зубами. Смотреть на нее было тошно".
Игорь Митрофанов: "Ранний Марс был теплый и влажный, с реками и морями, с толстой атмосферой — он был очень похож на раннюю Землю. И в ту пору на ранней Земле уже возникла примитивная жизнь. Почему же аналогичная жизнь не могла зародиться на Марсе? Или жизнь была занесена в Солнечную систему кометами от других звезд? Но тогда и Земля, и Марс могли оказаться ее первыми оазисами. В любом случае — на Земле жизнь уцелела, и даже стала вполне разумной. А Марс испытал великую катастрофу, высох и замерз. На его поверхность обрушились потоки космической радиации. Но может быть какие-то формы примитивной жизни могли укрыться под поверхностью и уцелеть? Ответ на этот вопрос мы получим, когда доставим с Марса образцы его грунта, добытые на глубине несколько метров".
4. Дмитрий Биленкин, "Снега Олимпа" (1976)
Что нужно человеку для выживания на Красной планете? Без какого оборудования не сделать и шага, а без чего можно спокойно обойтись? Даже пустынный, лишенный жизни Марс, каким видят его земляне последние полвека, по-прежнему не обходится без сюрпризов — по крайней мере, на страницах научно-фантастических произведений. Именно таким изобразил его советский фантаст Дмитрий Биленкин в рассказе "Снега Олимпа", герои которого штурмуют самую высокую гору Солнечной системы — Nix Olimpica.
Игорь Митрофанов: "Конечно да, при малой гравитации таскать тяжести гораздо легче. Это экспериментально проверили американские лунные астронавты. Будущие марсианские космонавты и астронавты будут отрабатывать свои движения и тренировать свою походку на Луне".
5. Рэй Брэдбери, "Марсианские хроники" ("The Martian Chronicles", 1950)
Любой, даже самый беглый обзор марсианской темы в литературе был бы неполон без "Марсианских хроник" Рэя Брэдбери. Трудно, однако, найти писателя, которому было бы так мало дела до шатких теорий и неоспоримо доказанных фактов. Марс в этом романе пестр и неоднороден, текуч и изменчив, как вода в канале, в каждой главе он поворачивается к нам новой стороной. Красная планета у Брэдбери — поэтическая метафора, символ бесконечно чужого и в то же время до боли знакомого мира. Именно это помогло писателю, зачитывавшемуся в детстве незамысловатыми романами Эдгара Райса Берроуза, преодолеть стены "фантастического гетто" и выйти на оперативный простор большой литературы. Впрочем, кое-какой конкретике автор "Марсианских хроник" все же не чужд.
"Когда я в прошлом году попал сюда, то первым делом сказал себе: вперед не заглядывай, ничего не требуй, ничему не удивляйся. Землю нам надо забыть, все, что было, забыть. Теперь следует приглядеться, освоиться и понять, что здесь все не так, все по-другому. Да тут одна только погода — это же настоящий цирк. Это марсианская погода. Днем жарища адская, ночью адский холод. А необычные цветы, необычный дождь- неожиданности на каждом шагу! Я сюда приехал на покой, задумал дожить жизнь в таком месте, где все иначе".
Игорь Митрофанов: "На Марсе летом на экваторе может быть 20 градусов по Цельсию. Атмосфера тонкая, поэтому ночью все выхолаживается до очень низких минусовых температур. Такие перепады создают условия для возникновения атмосферных вихрей, которые перемещаются над поверхностью, поднимая ввысь тучи пыли. Холодно и пустынно. В общем — не курорт. Но слетать туда нужно. А потом заняться постепенным преобразованием марсианской природы — восстановить плотную атмосферу, подогреть поверхность парниковым эффектом, растопить ледяные полярные шапки, наполнить водой реки и озера — и через несколько тысяч лет там будет вполне сносный климат! Не хуже, что нынешнее лето в Москве".
Ученые подтвердили все открытия Curiosity за год работы на Марсе
С момента приземления Curiosity на поверхность Марса в начале августа 2012 года, марсоход успел проверить все свои 10 научных инструментов в деле, в том числе российский нейтронный детектор DAN, лазерную "химическую" камеру ChemCam и микролабораторию SAМ. За это время ученые совершили несколько важных открытий, в том числе нашли следы воды и простейшей органики в почве, подтвердили возможность существования жизни на раннем Марсе, а также составили карту ветров в кратере Гейл. Читайте подробнее >>
