Владимир Евсеев, директор Центра общественно-политических исследований, для МИА Россия сегодня
Закончился очередной этап процесса урегулирования иранского ядерного кризиса, в котором принимают участие представители Исламской Республики Иран (ИРИ) и "шестерки" международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии). По его итогам было заявлено о "существенном прогрессе" в ходе переговоров и возможности согласования уже к весне 2015 года основных положений всеобъемлющего соглашения по урегулированию этого кризиса.
Со своей стороны, президент ИРИ Хасан Роухани, выступая по национальному телевидению, заявил о "триумфе великого иранского народа" на переговорах в Вене.
Если и успех, то очень скромненький
Такой "успех" был обусловлен множеством причин: как отсутствием взаимного доверия и завышенными ожиданиями сторон, так и невозможностью не только отмены, но и смягчения американских финансово-экономических санкций на законодательном уровне ввиду контроля Республиканской партии над обеими палатами Конгресса США. При этом американцы считали, что под мощным давлением санкций Тегеран обязательно уступит, так как именно это привело к приходу к власти в ИРИ Хасана Роухани.
Даже не опровергая последнее, иранцы отмечают, что политика президента Барака Обамы на Ближнем и Среднем Востоке чрезвычайно слаба. Поэтому именно ему, а не президенту Хасану Роухани нужен прогресс на переговорах по ядерной проблеме.
В таких условиях ни одна из сторон не собиралась искать компромисс, что и проявилось в ходе переговоров. И это при том, что по внутриполитическим причинам успех был нужен обеим президентам, которые сейчас находятся под огнем жесткой критики со стороны законодательной власти и местных средств массовой информации.
Игра США против всех
Не способствовало прогрессу в ходе переговоров и то, что США отодвигали от этого процесса не только Россию и Китай, но и своих европейских союзников. Часто переговоры проводились на двусторонней основе, так как считалось, что договариваться должны напрямую представители американской и иранской стороны. При этом не учитывался недавний негативный опыт в отношении израильско-палестинского конфликта, когда США безуспешно пытались подменить собой Ближневосточный квартет. А также то, что Иран является чрезвычайно сложным партнером, который мастерски владеет искусством затягивания переговоров, чтобы не идти на реальные уступки.
Считалось, что в условиях жестких инспекций со стороны МАГАТЭ иранских ядерных объектов, во-первых, этого не требуется. А во-вторых, сохранялись возможности по введению против Тегерана новых финансово-экономических санкций. В-третьих, продолжали действовать международные санкции на основе соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН.
Следовательно, МАГАТЭ могло требовать доступа к таким объектам, как, например, военная база Парчин, где, как считается, ИРИ испытывала детонатор для атомной бомбы.
Далее США фактически сняли требования о закрытии (полном перепрофилировании) подземного предприятия по обогащению урана в Фордо и изменении технической конструкции строящегося тяжеловодного исследовательского реактора в Араке, чтобы этот реактор мог нарабатывать ежегодно не более 1 кг оружейного плутония.
И если на второе требование Тегеран мог согласиться ввиду отсутствия промышленных мощностей по переработке отработанного ядерного топлива, то закрывать предприятие в Фордо иранцы не собирались. Это требование, как и существенное уменьшение количества работающих газовых центрифуг, для ИРИ является неприемлемым.
В результате американцы не стали настаивать, что, как им казалось, позволит добиться самого главного – длительного ограничения иранской программы по обогащению урана.
Однако и здесь Вашингтон натолкнулся на неожиданные трудности. Он не смог убедить Тегеран уменьшить на 50% количество работающих газовых центрифуг типа Р-1, то есть до 4 – 6 тыс. Причина такой настойчивости была понятна: американцы считают, что при таком количестве газовых центрифуг и при наличии только гексафторида урана, обогащенного до 5% по изотопу урана-235, Иран не сможет создать атомную бомбу в течение шести месяцев.
Не удалось договориться и по временным срокам введения ограничений для иранской программы по обогащению урана. США настаивали на 15 годах, но ИРИ была готова сохранять такие ограничения только до 2021 г., так как считается, что после этого времени Иран будет самостоятельно производить ядерное топливо для АЭС в Бушере. Для этого ему потребуется порядка 190 тыс. газовых центрифуг не только Р-1, но и более совершенных типов.
И здесь санкции
Даже не рассматривая правомерность таких утверждений, можно заметить, что это никак не связано с иранской ядерной программой.
Следовательно, администрация Обамы может пойти лишь на приостановку действия некоторых антииранских санкций сроком всего на один год. В Тегеране это считают явно недостаточным для серьезных уступок в отношении собственной программы по обогащению урана. Именно это привело к неудаче переговорного процесса.
Таким образом, никакого ядерного триумфа в Вене не произошло. Основная вина за это лежит на США, которые неправильно выстроили переговорный процесс и не поставили вполне реальной цели – подписания не всеобъемлющего, а рамочного соглашения по урегулированию иранского ядерного кризиса на основе смягчения не американских, а европейских финансово-экономических санкций.
Последнее не требует процесса ратификации и вполне достижимо в отношении, например, банковских санкций. По решению президента Барака Обамы подобное могло быть осуществлено и в США сроком на один год. Тогда ИРИ обязательно пошла бы на серьезные уступки, но этого не произошло, а создало лишь видимость успеха. Хотелось бы надеяться, что ведущие западные страны извлекут происшедшего урок и лучше подготовятся к следующему этапу переговоров. Только в этом случае удастся добиться реального успеха, но на это могут уйти многие годы.
