Владимир Лепехин
"Альтернативный банкинг в России: перспективы и законодательные инициативы" — под таким названием в минувшую пятницу в Государственной Думе прошел круглый стол, оставшийся почти незамеченным в СМИ, хотя в его работе приняли участие зампред Центробанка России Александр Торшин, замминистра финансов РФ Алексей Моисеев и другие статусные персоны.
В ситуации, когда Запад стремится поставить Россию на колени путем экономических санкций и различных финансовых манипуляций, включая спекулятивные атаки на рубль (о чем, в частности, говорил глава СВР Михаил Фрадков в декабре прошлого года), необходимость противостояния финансовой системе Запада не вызывает сомнений. Вопрос только в том — в чем должно заключаться это противостояние?
Нужна ли альтернатива мировой финансовой системе
Когда говорится о мировой финансовой системе (МФС), нужно понимать, что речь идет о западной финансовой системе, которая представляет собой глобальную монополию — пирамидальную структуру, управляемую из единого центра. Центр этой системы, однако, диверсифицирован и распределен между банковскими структурами, расположенными преимущественно в Лондоне, Базеле и Гонконге.
В СМИ приведено немало свидетельств того, что ведущими банками мира владеют всего несколько семей, и механизм управления МФС зиждется на нескольких базовых принципах:
а) предельная закрытость управленческого звена этой системы и наднациональный характер последней, предполагающий неподконтрольность по отношению к каким-либо государственным институтам;
б) приоритет финансового капитала над всеми иными видами капитала и банковской деятельности над всеми другими видами деятельности;
в) возведение в абсолют универсальной природы денег, превращение их в мерило всего — материальных активов, власти, карьеры, человеческой жизни.
К сожалению, некоторые экономисты сводят функционирование мировой финансовой пирамиды к трем основным функциям: ростовщичеству, обмену валют и оценке активов, что, в свою очередь, способствует росту популярной в экспертной среде сказки (выгодной, прежде всего, самой финансовой олигархии) об извечной борьбе "ростовщиков", "менял" и "оценщиков".
На самом деле, извлечение ссудного процента, получение денег буквально из воздуха в результате обмена валют, а также обогащение на оценке стоимости различных активов давно переплелись между собой в единый узел монопольного и безудержного паразитирования МФС на всем движимом и недвижимом, а потому названные направления — лишь элементы (хотя и краеугольные) глобальной системы универсально-тотального контроля над миром.
Что стоит за идеей отмены ссудного процента?
Отмена ссудного процента — своего рода идея-фикс целого ряда экономистов и политиков не только в России, но и во многих мусульманских странах. Считается, что мировая (капиталистическая) экономика построена на использовании ссудного процента как главном движителе накопления спекулятивного капитала за счет производящего сектора. Таким образом, ссудный процент безнравственен и потому осуждается основными религиями — христианством и исламом.
Заметим в связи со сказанным, что в христианстве ссудный процент осуждается лишь в православии — в других же ветвях христианской церкви он не встречает столь решительного осуждения, да и в исламском банкинге отказ от ссудного процента нередко декларативен. Например, давать взаймы под процент днем категорически нельзя, а ночью, увы, можно.
Заметим также, что сегодня ставка рефинансирования в США составляет 0,25 %, в еврозоне — 0,05 %, а в Швейцарии — минус 0,75 % (!), в то время как в "православной" России до прошлой недели она составляла аж 12,5 % (сейчас 8,25 %). Вопрос: кто более безнравственен в этом случае — западные банкиры или российский ЦБ?
Российские критики ссудного процента приведут в ответ аргумент, что Банк России — филиал Всемирного банка, а потому в РФ к ссудному проценту ВБ следует добавить комиссионные ЦБ, и вот так получится российская ставка финансирования.
Однако в результате сложения этих ставок получается, чисто арифметически, что российские банкиры в 32 раза жаднее американских и почти в 160 раз жаднее банкиров европейских. Понятно, что сюда нужно приплюсовать величину предполагаемой инфляции, однако не потому ли инфляция в России высока, что её разгоняет вот эта самая запредельная ставка рефинансирования?
И вот здесь мы подходим к главному: оказывается, величина ссудного процента, например, в России зависит не только от жадности банкиров, но также от степени финансового суверенитета страны и эффективности государственного управления, допускающего, в частности, те или иные размеры кредитной маржи.
В чем должен состоять подлинно альтернативный банкинг?
Понимая объективное значение ссудного процента, который, на самом деле, в какой-то своей части есть плата за конкретные финансовые услуги, а в какой-то — банальная спекуляция, любой вменяемый экономист, прежде чем начинать борьбу с этим очевидным злом, наверняка предложит серию последовательных решений, связанных с
а) демонополизацией мировой финансовой системы и формированием суверенных (цивилизационных и блоковых) финансовых систем, призванных зафиксировать реальную многополярность мира;
б) дедолларизацией МФС и привязкой валют к реальным активам (золоту, платине, киловатт-часу, мерам зерна, воды и т.п.);
в) установлением международного политического контроля за транснациональными банковскими и расчетными системами;
г) модернизаций национальных банковских законодательств, позволяющих сместить приоритеты в сторону производственного сектора, а также установить открытые правила национального банкинга.
Применительно к России это означает обретение финансового суверенитета путем, подробно прописанным целой группой специалистов, предлагающими не отказ от ссудного процента, но выстраивание эффективного управления госбанками при минимизации маржинга на кредитных сделках и иных валютных операциях для частных банков, например, при помощи налога Тобина.
К этим мерам следует добавить введение дополнительной внутренней денежной единицы: так называемого инвестиционного рубля, роль которого может взять на себя новая евразийская валюта, меры по ускоренной капитализации российских активов и иные системные меры, которые возможны только при решении главного вопроса любой пронациональной модернизации — о власти и собственности.
Понятно, что подобные задачи не могут быть решены кавалерийским наскоком уже потому, что сегодня против России играют все три ключевых мировых игрока. Нет, не условные "ростовщики", "менялы" и "оценщики". Речь идет, во-первых, о конкретных США с их установкой на достижение глобальных целей силовыми средствами, во-вторых, о европейско-ватиканском истэблишменте с его возможностями постоянной переоценки истории и культурных артефактов и, в-третьих, о международном банкирстве, стремящемся сохранить контроль за российской, евразийской и любой другой валютой.
Россия должна набраться терпения, и если руководство РФ всерьез нацелено на создание пусть не альтернативной, но в значительной степени суверенной финансовой системы, необходимо начинать с главного — с модернизации всей системы государственного управления на принципах, отвечающим национальным (цивилизационным) интересам нашей страны.
Поэтому внедрение в России "исламского банкинга" — не альтернатива МФС, а лишь средство продвижения в РФ интересов азербайджанских, турецких и саудовских банков. Соответственно, разговоры о "православном банкинге" напоминают стремление подтолкнуть РПЦ в сторону от главного её дела.
Россия нуждается сегодня не в исламском, православном или конфуцианском банкинге, а в современной, суверенной и эффективной системе управления финансовыми институтами, нацеленной на достижение конкретных показателей реального экономического роста в интересах большинства населения страны.
