Дмитрий Куликов, член Зиновьевского клуба
Выступая перед участниками молодежного форума "Территория смыслов", министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил: "Мы наблюдаем конец очень длинной эпохи, завершения длинной эпохи доминирования исторического Запада, доминирования экономического, финансового, политического".
Смысла в обоих типах реакции крайне немного. Давайте попробуем разобраться, в чем основания современного глобального доминирования Запада и есть ли в этих основаниях проблемы.
Наука
Действительное многовековое преимущество Запада базировалось прежде всего на европейской науке и научном типе мышления, который формирует и инженерию. Подлинным "идолом" западного человека на протяжении столетий был научно-технический прогресс.
Начиная с середины XX века в сфере науки и инженерии сформировались две тенденции. С одной стороны, довольно резко снизилось количество фундаментальных научных открытий и сократилось количество сфер, в которых мы обоснованно могли бы рассчитывать на такие открытия в обозримом будущем, а с другой стороны, научное мышление и инженерия стали всеобщими и перестали быть исключительно западной прерогативой.
Многие века превосходство Запада опиралось на обладание наукой и инженерией, а значит было и военным превосходством. Военное превосходство конвертировалось в различные формы колониализма и завладения ресурсами, и на этом строилось превосходство экономическое. Одновременно это и основная причина западного расизма, когда идеология научно-технического прогресса проецируется на всю социальность, а обладатели научно-инженерного превосходства объявляются носителями превосходства генетического.
Разрыв в научно-инженерной сфере между западным и не западным мирами радикально изменился за последние 100 лет, и не существует никаких симптомов, что он опять может увеличиться. Скорее всего, при естественном ходе истории он будет все более сокращаться, пока не исчезнет совсем. А ведь возможна и смена лидера в этой сфере.
Искусственной альтернативой такому естественному ходу исторического процесса могла бы являться большая война или большое количество относительно малых войн, которые отбросят не запад минимум на 100 лет назад. На цивилизованном Западе это хорошо понимают и умеют пользоваться такими средствами.
Экономика
С одной стороны, расширение рынков как средство капиталистического развития на сегодня исчерпано, поскольку расширяться больше некуда просто физически. И это естественный предел развития капитализма. Последним пространством освоения были страны социализма, своим падением они подарили США и мировому капитализму бездефицитные 90-е.
С другой стороны, кредитование потребления как предельная программа развития капитализма тоже себя исчерпала. Рост долгов как единственный источник развития капитализма в последние 35 лет (исключая 90-е годы), по мнению многих экспертов, в краткосрочной перспективе выйдет на границы возможного.
Из свершившейся глобализации следует еще одно весьма существенное ограничение — глобальной экономикой весьма непросто пользоваться в политических целях. Снижаешь цены на нефть, чтобы наказать Россию, — рушатся рынки акций, где цены на сырье были единственным локомотивом. Печатаешь доллары для покрытия дефицитов — Китай роняет курс своей валюты и увеличивает (сохраняет) дефицит американского внешнеторгового баланса. И так далее.
Глобальная финансово-капиталистическая система американского господства опиралась на крупнейшую в мире американскую армию и постоянную угрозу применения силы. И не только угрозу, но и само применение.
Сегодня дефицит бюджета США лишь немногим меньше расходов на оборону. Военная мощь Америки, какой мы ее знаем в последние 20 лет, базируется на финансовой избыточности. Что с ней будет происходить в условиях финансового дефицита?
То, что дефицит будет, сомневаться не приходится, поскольку нет никакого решения для мировой капиталистической системы, кроме как рано или поздно списать все огромные долги в убытки. Последствия этого всеми ожидаемого оздоравливающего действия на самом деле весьма трудно предсказуемы и не только в части разрушения западной военной мощи. Кратное падение уровня жизни и объема потребления членов западного общества будет для него серьезным испытанием.
Опять же, война могла бы многое списать и сильно помочь в сохранении стабильности за счет режимов военного управления социумом.
Западный человек сегодня совершенно разучился жить вне экономической системы, в которой потребление является замыкающим процессом. Сама социальная структура западного мира является сегодня крайне неустойчивой.
Социальная структура
Принято считать, что основой социального строя развитого капитализма являлся так называемый средний класс. Он же одновременно и основной носитель западных ценностей и основной класс, на котором реализуется западная либеральная демократия и в качестве механизма государственного управления, и в качестве светской "религии".
Во второй половине XX века произошло качественное изменение социально-экономической и политической природы среднего класса, которую западные исследователи старательно игнорируют, поскольку в текущем естественно-историческом процессе это проблема, не имеющая решения. Исторически капиталистический средний класс — это социальный слой, который способен осуществлять накопления и разумно их инвестировать. Это слой людей, способных благодаря капитализму извлекать из своей жизнедеятельности прибыль (разницу между доходами и расходами) и распоряжаться ею в интересах двух-трех поколений своей семьи. Базовым процессом, формирующим средний класс капиталистического социума, был процесс накопления.
Однако с 50-60-х годов прошлого века замыкающим экономическим процессом западного общества стало потребление. Оно проектным образом навязывалось людям как новый и передовой базовый процесс, как их образ жизни. Чтобы быть современным, необходимо отказаться от накопления и инвестирования. Все нужно тратить на потребление.
У среднего класса появился новый критерий его существования — объем потребления. Это был ключевой фактор изменения социальной природы среднего класса. Чем больше ты потребляешь, тем выше находишься в социальной структуре.
Такая подмена природы среднего класса обеспечила рост капитализма с 50-х до 70-х годов прошлого века. Отказавшись от накоплений, начав тратить, а не инвестировать в воспроизводство, средний класс простимулировал производство продуктов потребления.
Дальше был кризис 70-х. В 80-е годы новое решение было найдено. Именно тогда было объявлено модным наращивать потребление за счет долгов. Потребление в кредит. Не страшно потреблять больше, чем зарабатываешь. Убытки можно покрыть кредитом, а дальше ты заработаешь очень-очень много и сразу вернешь все долги и покроешь убытки. Такова Большая Технология социального обмана.
Таким образом, за последние 50 лет средний класс трансформировался из социального слоя, который концентрировал прибыль и был основой воспроизводства социума, в социальный слой, концентрирующий убытки под видом кредитов.
Современный капитализм как глобальная мировая система с замыкающим контуром потребления произвел нового западного капиталистического человека. Произошло превращение человека накапливающего и инвестирующего в человека, потребляющего в долг.
Кстати, хотелось бы спросить, где тут протестантская этика и подлинный дух капитализма?
Запад произвел новый тип бедных, только выглядящих как средний класс, но им не являющихся. Эти люди имеют совсем другой тип социально-политического поведения, нежели традиционный средний класс. Они больше не опора социального строя, они его слабое место.
Вырождение среднего класса в новый люмпен превращает традиционную западную демократию в реальную олигархию, о чем многие на Западе уже не стесняются говорить. Это подлинная социальная проблема, и ее решения не видно в существующей мировой системе финансово-потребительского капитализма.
В чем преимущество России перед Западом
Мы описали очень кратко (контурно) несколько проблемных узлов современной западной цивилизации, ограничивающих перспективу сохранения доминирующего положения Запада. И это далеко не все проблемы. Эти проблемы действительно фундаментальны. Однако дополнительная острота ситуации задается не только наличием самих проблем, но прежде всего отказом Запада их признавать. Что бывает при непризнании наличия проблем, мы хорошо знаем по опыту СССР.
Следует также понимать, что во многом (прежде всего в экономике и социально-политическом строе) мы после изменений 90-х годов являемся частью этой кризисной западной системы. Это и наши проблемы. Они могут быть смертельными для нас, если мы позволим Западу решать их привычным для западной цивилизации методом войны.
Наше преимущество перед Западом заключается в том, что мы эти проблемы видим, способны признавать, а значит, у нас есть шанс найти их решение. Нашим преимуществом является то, что мы уже были в другой, посткапиталистической эпохе, пусть в ее экспериментальной, пробной и проблемной версии.
Наш успех или поражение будет во многом зависеть от того, найдем ли мы решения для принципиальных проблем западной цивилизации и наших собственных проблем в новой версии новой эпохи.
