Владимир Лепехин
Если перезагрузка российско-европейских отношений и произойдет, то начнется она, как я полагаю, с перезагрузки отношений России и Германии. И у того, чтобы эти страны в нынешних непростых условиях смогли выработать новую формулу взаимовыгодного сотрудничества, имеются объективные предпосылки.
В последние две недели Россия и Германия предприняли ряд усилий, чтобы вывести двусторонние отношения в некое новое качество. К этим усилиям следует отнести не только продолжающуюся поддержку руководством ФРГ проекта "Северный поток-2", или знаковый визит в Москву премьер-министра Баварии Хорста Зеехофера, но и мероприятия в Германии с участием Дмитрия Медведева.
Экономические санкции — не проблема для сотрудничества
В ходе Мюнхенской конференции по безопасности 12-14 февраля российский премьер подтвердил стремление России к конструктивному диалогу с Западом. Между тем медведевская версия "мюнхенской речи" стала фоном для активных действий российской делегации на полях конференции, в ходе которых премьер-министр РФ представил оценку состояния отечественной экономики и предложения по развитию экономических связей России со странами Евросоюза.
В частности, в интервью немецкой газете Handelsblatt за день до конференции Дмитрий Медведев отметил, что российская экономика демонстрирует "большую устойчивость к изменениям внешней конъюнктуры", даже несмотря на экономические санкции и существенное падение мировых цен на углеводороды.
Действительно, у России минимальный госдолг, а имеющиеся у страны ресурсы позволяют ей обойтись без медвежьих услуг со стороны МВФ. Полагаю, что факт способности руководства РФ принимать самостоятельные решения (без настойчивых подсказок кредиторов) и, следовательно, быть ответственным партнером, бизнес-сообщество Германии и других стран Европы не только осознает, но и ценит. В противном случае оно не билось бы за стратегическое сотрудничество с Россией вразрез с политической конъюнктурой.
Похоже, российские и германские деловые круги все больше сходятся во мнении, что за санкциями в отношении РФ стоят США, и противостоять им чиновники Евросоюза не в состоянии, однако санкции не препятствуют экономическому сотрудничеству России с любой европейской страной.
Наверное, именно в таком — предельно прагматичном ключе России и нужно строить сегодня отношения с потенциальными партнерами в Европе. И российский премьер на встрече с деловыми кругами Германии изложил позицию РФ внятно и доходчиво. Вопрос только в том, что федеральные министры могут предложить сегодня отечественному бизнесу.
Запас прочности — от российской географии и геологии
Несмотря на очевидный позитивный итог прошедших с участием Дмитрия Медведева мероприятий в Мюнхене, нельзя не сказать о некоторых моментах, которые не могут не вызывать "неудобных" вопросов и суждений у российских экономистов и тех представителей отечественного бизнеса, которые в своей деятельности не связаны с внешними рынками.
Одно из таких суждений состоит в том, что прочность российской экономики обеспечивает России, увы, не столько её правительство, сколько российские география, геология, антропология и прочие объективные факторы. То есть полезные ископаемые, природные ресурсы, возможность диверсификации внешних рынков и терпение масс.
Не может не беспокоить и терминология главы правительства, особенно в той части оценки состояния отечественной экономики, которая касается причин переживаемого ею кризиса. "Нам непросто, но в целом мы справляемся, — отметил в ходе встречи российско-немецких деловых кругов Дмитрий Медведев. — Идет адаптация к резко изменившимся внешним условиям".
И вот здесь я обращаю внимание читателя на термин "адаптация", который, похоже, становится ключевым в описании некоторыми российскими политиками происходящих в РФ экономических процессов.
Напомню, что данный термин прозвучал — и весьма акцентированно — в ходе недавнего Гайдаровского форума. Общественность и прессу привлекли тогда слова главы Сбербанка РФ о России-дауншифтере. С моей же точки зрения, крылатыми должны были стать слова последнего о том, что Россия не успела адаптировать свою экономику к новым реалиям (что, с моей точки зрения, означает — "не успела довести колонизацию своей экономики до логического конца").
Главе Сбербанка вторит и бывший глава Минфина РФ Алексей Кудрин, по мнению которого, принимаемые правительством меры не помогут адаптировать экономику к новым условиям, если власти не проведут структурные реформы.
Вопрос: почему поводыри российской экономики, опираясь на термин "адаптация" (понятия "модернизация" и "развитие" вроде как вышли из употребления) приходят к прямо противоположным выводам? Почему, по мнению Дмитрия Медведева, российская экономика — чуть ли не образец стойкости, а, по мнению его оппонентов с либерального фланга, она находится на грани провала?
Полагаю, что в данном случае мы имеем не что иное, как углубление концептуальных разногласий внутри либерального блока. И это не есть хорошо, поскольку пока они спорят, негативные явления в отечественной экономике лишь нарастают.
Дмитрий Медведев на полях Мюнхенской конференции отметил, что по итогам кризиса 2009 года падение ВВП в России составило 7,9 %, а в минувшем году — ВСЕГО 3,7 %. Простите, но кого из нас радует такая "позитивная" динамика?
Раскол в правительстве и рецепты от дауншифтеров
Так кто же прав — премьер или глава Сбербанка, которые единодушны в том, что российскую экономику нужно эффективнее адаптировать к внешним условиям, но первый считает её прочной, а второй — деградирующей?
Думаю, что больше правды все же за главой правительства. У российской экономики действительно большой запас прочности. Что же касается системы управления, постановки целей развития и обеспечения роста эффективности конкретных отраслей, то здесь, на самом деле, уместнее говорить не о деградации, а о наметившемся в верхах развороте к более трезвой и прагматичной позиции. Её Дмитрий Медведев и пытался донести до аудитории в Мюнхене.
К сожалению, не все в правительстве РФ понимают необходимость разворота страны от монетаристских клише к конкретным шагам по развитию экономики и улучшению положения людей. Некоторые российские чиновники по-прежнему мыслят категориями адаптации — приспособления к ситуации, создаваемой внешними игроками. К примеру, в Минэкономразвития РФ предложили в качестве основной меры оживления российской экономики очередную приватизацию крупнейших российских госбанков. Ну а в Министерстве финансов сообщили, что рассчитывают получить от приватизации 1 триллион рублей уже в первые два года.
Главе Минфина возразила глава ЦБ РФ, заметив, что "приватизация части пакета акций Сбербанка преждевременна, потому что доверие вкладчиков к банку основывается на том, что там есть контрольный пакет государства". И её, как известно, поддержал президент России.
Полагаю, правда, что наших зарубежных партнеров вряд ли интересует содержание внутрироссийских дискуссий. Им должны быть интереснее высококонкурентные и поддерживаемые государством экономические проекты. Следовательно, для того, чтобы перезагрузить отношения с Германией и другими странами Европы, российской стороне необходимо осуществить серьезную перезагрузку собственной экономики. И не ради некой адаптации, а с целью реального развития.
