Южный Судан очень ждет появления российской торговой миссии в Джубе, надеется на более активное участие РФ в политическом урегулировании, рассчитывает на российские инвестиции в нефтегазовый сектор и в добычу минералов, готов закупать у России сельхозоборудование, продовольствие и военное снаряжение и поставлять ей гуммиарабик и мех. О том, чем российский подход к проблемам Южного Судана выгодно отличается от подхода других стран, в интервью старшему корреспонденту РИА Новости в Лондоне Марии Табак рассказал cпецпредставитель президента Республики Южный Судан по вопросам международных отношений Нгиал Нгиал. Интервью было организовано при поддержке департамента торговли и инвестиций Великобритании (UKTI) и представляющего его на Петербургском экономическом форуме старшего консультанта Greater London Enterprise (GLE) Криса Фармакиса. Фармакис принимает участие в подготовке визита делегации Южного Судана на форум.
- Господин Нгиал, Южный Судан – страна молодая, ей еще только предстоит налаживать отношения с другими странами. Какими бы вы хотели видеть политические отношения между Южным Суданом и Россией?
— Россия – очень важная страна, не только для Южного Судана, но и в мире в целом и в Африке в частности. Она постоянный член Совбеза ООН, и это очень важно, особенно в том, что касается международного урегулирования конфликтных ситуаций, как в Южном Судане. Россия сыграла существенную роль в урегулировании конфликта 2013 года. И она продолжает играть свою роль. Важно, что Россия является одним из тех ключевых членов международного сообщества, которые подчиняются международному законодательству и международным принципам уважения к суверенитету государств, не вмешивается в их дела и не выписывает рецептов. В отличие от многих других стран.
Когда на африканском континенте происходят конфликты, их нужно решать на двух уровнях. Во-первых, стороны должны договариваться между собой. Во-вторых, с помощью региональных организаций, к которым они принадлежат. Поэтому с российской точки зрения конфликт в Южном Судане должен был быть урегулирован, с одной стороны, жителями Южного Судана, а с другой — Африканским союзом и Межправительственной организацией по развитию Восточной Африки (IGAD), двумя крупнейшими организациями континента, в которые входит Южный Судан. В отличие от многих других стран, которые выписывают рецепты, Россия этого не делает. Она помогает самим решать конфликты, в этом смысле роль России очень важна, и мы считаем для себя критически важным иметь с ней тесные и близкие отношения.
- Насколько мне известно, некоторые российские компании, в том числе "Газпром", проявляли интерес к нефтегазовому сектору Южного Судана…
— О да, с точки зрения экономики Россия также может многое привнести в такие страны, как Южный Судан. До того, как мы в 2011 году получили независимость, Россия провела немало исследований потенциала Южного Судана в нефтяной и горнорудной сферах. Так что Россия располагает хорошим объемом информации о том, какие минералы можно добывать в Южном Судане и где именно.
Мы ведем переговоры с российскими компаниями – это "Газпром" и другие, они готовы инвестировать в нефтяной сектор. Также есть заинтересованность в том, чтобы "Газпромбанк" предоставлял финансовые услуги в Южном Судане. Компании демонстрируют интерес к инвестициям в Южный Судан, и мы бы хотели, чтобы этот интерес стал более конкретным.
- На какой стадии сейчас находятся переговоры с "Газпромом"?
— Пока идут предварительные переговоры. Мы обсуждали эти вопросы, когда Михаил Маргелов занимал пост спецпредставителя президента по Африке, и в начале года мы встречались с (замглавы МИД РФ) Михаилом Богдановым. Мы двигаемся вперед, стараемся конкретизировать предложения. Потенциал для производства нефти на действующих сейчас месторождениях составляет несколько сотен тысяч баррелей в день. Это потенциал. Но есть еще неразработанные нефтяные блоки, права на разработку которых еще не розданы. У нас есть большой блок Б, который поделен на три блока, два отданы консорциуму, возглавляемому французской Total. Блок Б3 (в штате Джонглей – ред.) еще не отдан. Это блок, который, как мы считаем, может быть интересен российским компаниям, и, если они заинтересуются, мы готовы рассмотреть возможность передачи им прав на его разработку. Есть и другие блоки, уже розданные, но поскольку они были розданы в тяжелой политической ситуации, то не все компании, имеющие права на их разработку, реально способны их освоить.
- Южный Судан еще богат на минералы.
— Да, здесь тоже есть потенциал. У нас три ключевых минерала — золото, медь и железная руда. Разработку их тормозит нехватка инфраструктуры. Но что касается золота например, тут мы можем привлечь инвесторов среднего звена, которым не нужно много инфраструктуры, и они могут начать инвестировать в регион прямо сейчас.
Мы бы очень хотели, чтобы российские компании инвестировали в Южный Судан, не только в нефтяную и горнодобывающую отрасли, но и во многие другие сферы. Но поскольку мы еще все-таки новое государство с еще не диверсифицированной экономикой, мы почти полностью зависим от нефтяной индустрии, потому что только она, по сути, развита. Но, конечно, круг может быть расширен, и мы очень надеемся, что Россия нам в этом поможет, особенно в секторе добычи минералов.
- Какую продукцию Южный Судан хотел бы импортировать из России?
— Мы видим себя как агропромышленную экономику. Вы знаете очень хорошо, что где-то 60 процентов неиспользующейся земли в мире приходится на Африку, и в Южном Судане тоже много пустой земли, которая может использоваться для сельскохозяйственных целей. Для развития сельского хозяйства необходима техника, в том числе для переработки сельхозпродукции. Мы знаем, что Россия является одним из лидеров в производстве такого оборудования. Это одна из вещей, которую мы могли бы импортировать из России.
Мы также можем импортировать продовольственные товары, потому что сейчас, хотя у нас и есть потенциал, мы не являемся самодостаточными в вопросе обеспечения продовольствием. Мы ввозим много зерна из соседних стран, мы импортируем кукурузу, пшеницу. И Россия опять-таки один из лидеров тут.
- Военное снаряжение?
— Конечно, большая часть оборудования, которое у нас есть, как раз из России. Кое-что из этого было произведено в других странах, таких как Китай, Украина и Белоруссия, но в основном это российское оборудование. И мы продолжим закупать его, конечно. В процессе модернизации наших войск Россия будет, мы надеемся, одним из наших партнеров. Мы планируем модернизировать нашу армию, сократив ее численность и снабдив ее современным оборудованием.
- А что Южный Судан мог бы поставлять в Россию?
— Я считаю, что когда речь идет о России, которая в значительной степени снабжает себя сама, мы должны смотреть на то, какие у нас преимущества в сравнении с другими странами. Говоря о Южном Судане, можно выделить два вида продукции, которую мы могли бы экспортировать в РФ. Крупнейший производитель гуммиарабика (твердая прозрачная смола, использующаяся в пищевой промышленности и фармацевтике – ред.) — это Судан. Но и у Южного Судана есть огромный потенциал в производстве гуммиарабика. Он может экспортироваться в РФ.
Еще одна возможная статья экспорта – кожа и мех, их мы тоже можем экспортировать в РФ.
- Видите ли вы перспективы для развития туризма?
— Да. Мы, конечно, не имеем побережья, у нас нет прекрасных песчаных пляжей, но у нас есть дикая природа и тут нам есть что предложить туристам. В этом у нас огромный потенциал. Но туризм – это сектор, очень связанный с безопасностью. Посмотрите, что случилось с Шарм-аш-Шейхом. Просто приезжать и инвестировать можно, но когда идет речь о туризме, нужно посвятить этому время и удостовериться в том, что безопасность обеспечивается должным образом. Из-за политических событий 2013 года мы оказались немного отброшены назад. В последние два года ничего не двигалось с места. Но теперь, когда конфликт разрешен, у нас действует правительство национального единства, это сближает противоборствующие стороны. И инвестиционный климат будет более благоприятным.
- Планируете ли вы проводить какие-то мероприятия для привлечения инвесторов?
— В 2014 году у нас была очень хорошая и успешная конференция инвесторов в Джубе. Мы думаем о возрождении этого проекта, и надеемся, что на инвестиционную конференцию приедут российские компании. Нас интересуют разные виды привлечения инвесторов: например выездные презентации для потенциальных инвесторов.
- Насколько я знаю, вы, министр торговли и промышленности Стефан Дье Дау и, возможно, и президент Южного Судана Сальва Киир приедете в июне на Петербургский международный экономический форум. Какие у вас планы на этот форум?
— В Петербурге мы встретимся со многими людьми, в том числе и из российских компаний. Сейчас мы встречаемся в основном с представителями российских властей, такими как Богданов, но важно встретиться напрямую и с топ-менеджерами компаний, в том числе "Газпрома". Кроме того, форум позволит наладить личный контакт с теми, с кем у нас пока такой возможности не было. Для нас форум – это возможность заявить, что мы срочно нуждаемся в более активном участии России как с точки зрения бизнеса и инвестиций, так и с точки зрения ускорения политического процесса в Южном Судане. Ситуация в сфере безопасности улучшается, и Россия делает все, что может, работая вместе с Африканским союзом над тем, чтобы помочь нам решить наши проблемы. Мы бы хотели, чтобы Россия играла более активную роль в решении политических проблем, потому что без политической стабильности нельзя реализовать потенциал.
- В настоящее время в Южном Судане нет российского посольства. Представительские функции по совместительству выполняет посольство России в Уганде.
— Да, главное, что бы мы хотели конкретизировать – это наши экономические и торговые отношения с Россией. Нам нужно подумать о создании постоянной дипломатической миссии в Южном Судане. Если мы начнем с основания российской торговой миссии, то это будет иметь большое значение. Тогда россияне смогут сами идентифицировать торговые и инвестиционные возможности. По этому поводу ведутся переговоры, но нам их нужно ускорить, потому что все будет происходить гораздо быстрее, если в Джубе будет российская торговая миссия.
- Каковы шансы, что торгпредство появится, и каковы примерные сроки его появления? Через год, через два?
— О, шансы очень хорошие, потому что наши отношения с РФ улучшаются и растут день ото дня. Возможно, миссия появится даже в течение этого года. Остальные постоянные члены СБ ООН имеют постоянные миссии в Южном Судане, почему бы и России не иметь? Нам очень важно иметь здесь российскую торговую миссию.
- Учитывая, что наша беседа проходит в Лондоне, а вы покрываете весь спектр международных отношений, не могу не спросить, что вы думаете о возможном выходе Великобритании из ЕС?
— Для нас это не является важной темой для беспокойства. Главное – мы бы хотели, чтобы Британия продолжала поддерживать Южный Судан. Если британцы решат выйти из ЕС, но по-прежнему останутся сильными и смогут поддерживать Африку и Южный Судан, то хорошо. Это выбор британского народа. Мы бы хотели сохранить крепкие отношения с Великобританией и хотели бы видеть сильную Британию, способную вносить положительный вклад в Африку и Южный Судан. У нас особые отношения с Британией, ведь мы были ее колонией.
— Еще одна горячая тема: американские выборы.
— Мы бы хотели, чтобы американская администрация заняла позицию, как у РФ – помогать людям решать свои собственные проблемы, а не выписывать рецепты. Вот что мы хотели бы от США. И мы надеемся, что к власти придет администрация, которая будет помогать Южному Судану, а не пытаться давать готовые решения, и в случае невыполнения этих решений грозить санкциями. У нас были отличные отношения с Джорджем Бушем-младшим, и мы хотели бы, какая бы администрация ни пришла к власти, Трампа или Клинтон, иметь с ней позитивные отношения, подобные тем, что были при Буше.
