Россиянин Валерий Спиридонов, ожидающий операции по пересадке головы, рассказал в эксклюзивном интервью РИА "Новости" о том, почему он одновременно видит в деятельности Канаверо и позитивные, и отрицательные моменты, а также о негативной репутации трансплантологии и о том, что он делает, чтобы ее исправить.
— За последние несколько недель Серджио Канаверо сделал несколько громких заявлений по поводу твоей операции и всей идеи по трансплантации тела, которые не всегда на 100% соотносились с действительностью. Как вы относитесь к подобной пиар-тактике?
— Понимаете, здесь у меня есть свой личный взгляд и то, как я смотрю на эту операцию как один из партнеров Канаверо, который помогает ему достичь этой цели. Объективно говоря, эти взгляды совпадают не всегда, но как его единомышленник я могу сказать, что, видимо, у него есть основания так поступать. Как частное лицо я могу сказать, что, наверное, он это делает потому, что без такого пиара, который сейчас ведется вокруг нашего эксперимента, невозможно работать в принципе в этом направлении.
Иными словами, если общество не будет знать, что это можно сделать, то тогда этот проект не будет никогда завершен. Существует тонкая грань между тем, что общество считает допустимым и выполнимым, и тем, что оно боится и отрицает. Мы стремимся изменить ситуацию таким образом, чтобы люди не боялись, чтобы они понимали, что трансплантация – крайний шаг для очень редких случаев, что подобные операции невозможно будет осуществить в подвале в Таиланде или на борту секретных судов в нейтральных водах.
Поэтому, на мой взгляд, если бы Канаверо шел традиционным путем, тогда бы он потратил гораздо больше времени на то, чтобы достичь того же самого.
— У вас налажены контакты не только с Канаверо, но и с его китайским коллегой, Жэном Сяопином из университета Харбина, который недавно раскрыл личность второго кандидата на пересадку головы – 62-летнего пенсионера Вана Хуаньмина. Как вы считаете, чьи шансы на успех выше – у итальянского или китайского хирурга?
— Я думаю, что Сяопин сегодня ближе к осуществлению подобной задачи. Он является действительно практиком, и он уже проводил подобные операции как минимум на животных, о чем мы уже знаем. Я не уверен, что Канаверо делает то же самое – он в большей степени теоретик, идеолог и философ, нежели практик.
Возможно, что за ним закреплены некоторые патенты, такие как работа с полиэтиленгликолем или ножом для разрезания нервных волокон, но практиками в деле пересадки я сегодня вижу китайскую сторону. По крайней мере можно уверенно говорить, что Сяопин ближе к осуществлению попытки пересадки, чем Канаверо.
— Сегодня на пресс-конференции в МИА "Россия сегодня" вы заявили, что рассматриваете Китай как наиболее вероятное место проведения операции. Учитывая особую репутацию китайских ученых и врачей в западных СМИ, часто заявляющих об аморальных и неэтичных опытах в КНР, какую реакцию вы ожидаете получить от мировой общественности?
— Я думаю, подобная репутация является частью политики, которую ведет Китай, направленной на то, чтобы все передовые технологии были сосредоточены у них. Не важно, как они это делают, копируют ли западные образцы или пытаются сделать что-то своим путем, возможно дорогим, но Китай сегодня сфокусирован именно на разработке новых технологий.
Что касается этики, не мне судить о Китае и его жителях, я мало что знаю об этой стране, я никогда не общался с представителями этого государства. С другой стороны, можно определенно сказать, что вопрос этики как минимум обсуждаем – в Китае существует государственная комиссия по этике, и у меня нет оснований считать, что подобные эксперименты запретят для добровольцев.
Следует подчеркнуть, что те эксперименты, которые уже проводились Сяопином на человеческих телах, были осуществлены на трупах, полученных легальным и официальным путем, и что нет оснований полагать, что тела для пересадок будут украдены или получены каким-то неправомерным путем. Это слишком сложная процедура.
Есть очень негативная история в трансплантологии о краже тел и прочих страшных вещах, которая постоянно всплывает после каких-либо войн и в ходе странных расследований, в которых мало фактов и часто вымысел выдается за реальность. На них, к сожалению, сегодня часто базируется общественное мнение – люди считают, что нехорошие трансплантологи вырезают органы, продают детей и делают другие ужасные вещи. Но такие операции просто невозможно провести в тех условиях, которые царят в зонах конфликта.
— С момента объявления об участии в проекте по пересадке тела вы активно рассказываете о деталях предстоящей операции и ее плюсах и минусах в СМИ и в глобальной сети, в том числе в рамках своего блога на ria.ru. Как вы считаете, насколько удалась эта идея?
— Я считаю, что подобный "трансплантологический евангелизм" в высшей мере успешен, потому что как минимум об этом стало можно говорить, об этом теперь можно и есть где читать, и подача информации кардинально изменилась – то, что я говорю, без искажений передается прессой, донося до публики то, что именно я хотел.
Открытое отношение и детальные рассказы о каждом этапе операции – к примеру, я недавно рассказал в своем блоге о роли виртуальной реальности в процессе пересадки тела – это то, что нужно для того, чтобы к трансплантологии относились нормально. И я стараюсь вести ее на том уровне, который мне доступен.
