Рейтинг@Mail.ru
Александр Стадник: ждем от США движения навстречу, а не игры в одни ворота - РИА Новости, 03.03.2020
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Александр Стадник: ждем от США движения навстречу, а не игры в одни ворота

Читать ria.ru в
Дзен
Торговый представитель России в США Александр Стадник рассказал в интервью РИА Новости, что российская сторона будет прикладывать все возможные усилия для восстановления штатного сотрудничества российского и американского бизнеса.

Недавние выборы в США и формирование новой администрации во главе с избранным президентом Дональдом Трампом дают российскому и американскому бизнесу надежду на восстановление штатного сотрудничества. Пусть сразу вернуться к обычному бизнесу не получится, так как многие возможности упущены, но российская сторона будет прикладывать все возможные усилия на этом пути, чего ожидает и от США, рассказал в интервью РИА Новости торговый представитель России в США Александр Стадник.

— Год подходит к концу. Вероятно, вы уже готовы поделится некоторыми цифрами по итогам трех кварталов 2016 года. Какой товарооборот был в этот период, как он отличался от предыдущего? Какие тенденции готовы отметить? Смогла ли экономика России адаптироваться к санкционному давлению?

— В денежном выражении за январь-сентябрь 2016 года российско-американский товарооборот уменьшился на 9,6% и составил 14,3 миллиарда долларов, при этом российский экспорт сократился на 8,7% (6,5 миллиарда долларов), импорт уменьшился на 10,3% (7,8 миллиарда долларов). Но эти цифры не отражают действительность. Дело в том, что вслед за ценами на нефть потянулись цены и на остальные экспортные товары из России: металлы, химию, удобрения. На некоторые продукты цены упали в два-три раза. А как раз по этим ценам и строится стоимостная статистика. Если же смотреть на физические объемы, которые и отражают реальные продажи, то российский экспорт вырос на 9,6%. Это, с учетом прошлогоднего роста на 25%, является свидетельством востребованности российской продукции на американском рынке, крепкой позиции российских экспортеров. При этом 95-99% российского экспорта носит несырьевой характер, а более 65% это и вовсе неэнергетические товары. И потенциал роста на американском рынке еще далеко не исчерпан. США остаются для нас серьезным рынком: входят в первую десятку по экспорту нашей продукции и находятся на третьем месте среди наших крупнейших поставщиков. Мы покупаем в Америке летательные аппараты, оборудование, фармацевтические товары.

Вывеска улицы Уолл стрит в Нью-Йорке. Архивное фото
Эксперты: инвесторы США идут в Белоруссию с прицелом на рынок России и EAЭС
Но мне все же кажется, что оборот между двумя странами нужно измерять в первую очередь наличием торговых и инвестиционных проектов. Будь это создание производств, привлечение финансирования, инвесторов. Мы наблюдаем стремительный рост таких проектов. Да и производственные цепочки выстраиваются не всегда напрямую, имеют сложную конфигурацию добавленной стоимости на территории третьих стран. Тот же Российский экспортный центр, один из столпов инфраструктуры поддержки российского экспорта, может рассматривать варианты поддержки компаний с необходимой долей российского участия на территории третьей страны с условием, что ее продукция будет поставляться на экспорт за пределы России. Такой подход существенно помогает продажам на таких сложных рынках, как США. Самое главное, чтобы центры прибыли и высокопроизводительные рабочие места создавались в России. По такому принципу работают компании в сфере авиастроения, приборостроения, металлургии и других отраслей, и наши производители здесь не исключение. В нашем портфеле количество таких проектов растет.

— То есть измерять экономические показатели привычными категориями в условиях глобальной экономики уже сложно?

— Россия стала полноправным участником глобального рынка, а он сейчас переживает структурную трансформацию. В такие периоды неопределенность растет, а горизонт планирования компаний снижается, что приводит к нарушению баланса спроса и предложения, волатильности цен. В эти периоды стандартные метрики не всегда работают.

Посмотрите, российская экономика оказалась достаточно крепка и гибка, чтобы приспособиться к новым условиям, и никакие санкции не привели к изоляции России. Напротив, мы нашли новые возможности, ниши, новые точки роста. И в этом плане рынок тоже изменился, мир стал более многополярными. Страны учатся адаптироваться, отвечать новым вызовам.

Я бы сказал так, наши торговые отношения с США, они глобальны, они важны для общей ситуации на рынках. Мы — крупнейшие экономики и рынки мира. Часто я слышу утверждения, что товарооборот наших стран недостаточно высок. С тем, что он недостаточно высок, я согласен, но он имеет неиспользованные возможности для роста. У нас с США товарооборот около 21 миллиарда долларов был в 2015 году. Но это не значит, что он низкий или незначительный. США, на секундочку, по объемам взаимной торговли сейчас шестой партнер для России.

Если обратиться к американской статистике — там другая картина. Конечно, такие партнеры, как Китай, Мексика, Канада, являются ключевыми для США по понятным причинам. Товарооборот первой мною упомянутой тройки с Соединенными Штатами — более 1,5 триллионов. Но там немного другая структура взаимоотношений. США разместили очень много предприятий на их территории, и они экспортируют свою продукцию обратно в США. Apple, например. Найдите мне хотя бы один iPhone в США, который произвели на территории Соединенных Штатов. Они все сделаны в Китае. Кстати, стекло для этих устройств в значительных объемах производится в России.

— Какие отрасли имеют в торговле с США наиболее важное значение?

— У нас достаточно устоявшаяся структура товарооборота: первую строку занимают продукты нефтепереработки. Это не чисто нефть и газ. Это все-таки то, что относится к разряду несырьевого экспорта. Поэтому, в отличие от Европы, где сырьевой экспорт достигает колоссальных величин, с США доминирует несырьевой сегмент.

Дальше идет химическая продукция, включая удобрения, потом металлургия — черная и цветная, драгоценные металлы и камни. Помимо этого неплохо продается продукция машиностроения, оборудование, российский текстиль, продукты питания, стройматериалы, и конечно же, очень востребована инновационная продукция и IT-индустрия. Есть востребованные предложения как в плане гаджетов, электроники, решений, так и приложений. Наши разработчики признаны одними из самых сильных. Есть у нас и проекты, связанные с медицинскими технологиями и фармацевтикой.

Если говорить о наличии инвестиционных проектов, у нас их с США очень много. И если анализировать, с какими компаниями, то это все капитаны американского бизнеса. Например, крупнейший в Восточной Европе конструкторский центр "Боинг" — на территории РФ. Также самолеты корпорации сделаны с использованием компонентов, произведенных на территории нашей страны. 40% самолетов приземляются на наши шасси. Они как раз выпускаются на совместном предприятии ВСМПО-Ависма и "Боинга". Самолеты — это еще и статья номер один американского экспорта в Россию.

— Какие контракты и проекты вы ожидаете в новом году?

— В наших услугах нуждаются в первую очередь представители малого и среднего бизнеса, потому что выход на зарубежные рынки для них очень сложный и дорогостоящий процесс. Это большой спектр компаний — от нефтесервиса до продуктов питания, снеков и березовых палочек для мороженого. Крупным же компаниям мы оказываем поддержку на государственном уровне, даем рекомендации и консультации, где это требуется. Очень много работаем с региональными структурами по поддержке экспорта и привлечению инвестиций.

Сейчас все больше и больше становятся востребованы образовательные услуги. По последним данным, рейтинги востребованности вузов показали, что наши вузы усилили свои позиции. МГУ занял третье место по востребованности выпускниками. Но отсутствие инструментария, по которому признавались бы наши дипломы, тормозит рост спроса.

Но тем не менее порядка 1,2 тысячи американских студентов учатся по программам студенческих обменов. На мой взгляд, в ближайшем будущем, если политическая воля администрации США по улучшению взаимоотношений с Россией на базе торгово-экономических отношений будет реализовываться в конкретные дела, тенденция будет усиливаться.

Если говорить о других крупных проектах, то каждый из них тоже нуждается в серьезной поддержке со стороны государства. Есть проекты, которые нельзя запустить без поддержки властей. Например, связанные с логистической инфраструктурой, сопряжением глубоководных портов Аляски и нашего Северного морского пути, предоставлением ледокольных услуг, экологического мониторинга, навигацией.

В числе потенциальных проектов производство и продвижение на рынок Северной Америки перспективной авиационной техники. Очень большой интерес в США и емкий рынок для нашего самолета Бе-200. Но это проект, который требует политической стабильности. Бизнесу необходима уверенность, что его инвестиции защищены, а это крупные вложения.

— На каком этапе сейчас находится этот проект в США?

— Проект находится на этапе подготовки сертификации под требования американских авиационных властей. Самолет уже сертифицирован в Европе. И здесь он может пройти сертификацию по упрощенной схеме.

Я думаю, в будущем здесь можно создать группировку этих самолетов по типу той, что у нас существует в Сербии. В 2018 году могли бы начаться поставки.

—  Есть чем гордиться?

— Нам есть много чем гордиться. И не только этим. Госпожа Хиллари Клинтон до такой степени разрекламировала наше IT, что наши специалисты самые востребованные в мире сейчас.

— А если серьезно. До сих пор давление на Россию продолжается. Вспомним недавний случай с журналистом Russia Today в госдепартаменте, когда сотрудник Госдепа открыто заявил, что не ставит наших журналистов в один ряд с западными СМИ.

— Сегодня один представитель Госдепа, а завтра другой. И каждый со своим анекдотом. Все это напоминает времена самых холодных событий. Многие, кто был их очевидцем, говорят, что сейчас даже хуже. Они тогда такого не видели. Иногда такая бесстыжая пропаганда и по Сирии, и по Украине. Но самая, конечно, яркая придумка — это то, что Россия пытается влиять на выборы в США. Хорошо Владимир Владимирович сказал, США — не банановая республика. Одна из величайших стран мира показала, что здесь работают демократические институты, связанные с волеизъявлением народа. Причем даже система этих выборов, которая вызывает вопросы, создавалась, когда действительно нужно было перестраховываться из-за неграмотности граждан. Поэтому необходима была система выборщиков. Все это в США традиционно. И здесь я аплодирую, они сохранили это как часть своего нерушимого законодательства. И несмотря на то, что с перевесом, который уже выражается в доле процентов, большинство было отдано за Клинтон, все равно оппоненты были вынуждены согласиться с победой Трампа. Эта система поддерживает волеизъявление регионов, штатов.

— Сложно было жить российским дипломатам под этим прессингом в предвыборную кампанию?

— Наблюдать было неприятно. Происходили новые сюжеты, связанные с антироссийской риторикой. В целом же, мы работали в том же ритме, что и с марта 2014 года, когда были введены санкции.

Этот режим предполагает, что сведены до минимума контакты на официальном уровне в двусторонних отношениях. Как вы знаете, у нас заморожена президентская комиссия, отношения на уровне ее рабочих групп. Но контакты с Минторгом, таможней, другими официальными ведомствами США у нас имели место быть. Касались они многосторонней повестки, деятельности Всемирной торговой организации, ОЭСР, по другим глобальным вопросам.

Я бы хотел отметить, что американская сторона на уровне экспертов вела себя по отношению к нам вполне конструктивно. Другое дело, что в части двусторонних отношений мы никаких проектов с официальными структурами не вели. Это и понятно. Американская сторона заморозила их, ввела санкции. Каждый раз напоминать о том, что есть санкции и говорить о них… Зачем?

— То есть вместо сотрудничества, пусть даже и в узких областях, продолжали ставить палки в колеса?

— Знаете, любое крупное мероприятие по российско-американскому бизнесу, а они были на территории США (заседания Американо-российского делового совета, Российско-американского тихоокеанского партнерства, региональных палат), сводилось к тому, что американские чиновники высокого ранга, которые курируют внешнеэкономическую деятельность, вместо того, чтобы рассказать о точках взаимодействия, начинали напоминать про санкции и правила их соблюдения, куда обращаться и кому писать, — обком в худших его проявлениях.

Меня всегда восхищало то, что все эти выступления вызывали у американского бизнеса некоторую зевоту. Бизнес от нас ждет идей и поддержки, куда ему двигаться. По каким проектам можно сотрудничать. А дальше уже бизнес сам должен принимать решение. По большому счету именно бизнес нам должен говорить, что нам делать, чтобы их проекты проходили в гладком спокойном режиме. С российскими официальными лицами ситуация совсем другая.

Первый замминистра экономического развития в мае встречался с ведущими американскими компаниями в России. Рассказывал о том, как мы реформируемся, какие предоставляем условия, как будет развиваться экономическая ситуация в РФ. И тут нам есть что рассказать и что показать. По мнению американского агентства Bloomberg, несмотря на политический кризис в отношениях между Россией и западными партнерами, бизнес продолжает инвестировать в российскую экономику. Шведская сеть IKEA решила вложить в новые магазины в России 1,6 миллиарда долларов. Французская Leroy Merlin — 2 миллиарда долларов. Американская Pfizer строит новый завод по производству медикаментов, американская же Mars расширяет производство жевательной резинки и кормов для животных. Компания Pepsi активно вкладывается в производство сыров, а в ноябре объявила о строительстве завода детского питания под Краснодаром за 40 миллионов долларов. В целом за девять месяцев 2016 года прямые зарубежные инвестиции в Россию выросли до 8,3 миллиарда долларов. Для сравнения: за весь 2015-й их было всего 5,9 миллиарда.

—  Как в этом году обстоят дела с американскими инвестициями?

— Как и торговлю, их тоже не просто оценить. По данным Центробанка России, в первом квартале 2016 года приток прямых инвестиций из США в Россию составил 132 миллиона долларов, объем накопленных американских инвестиций 2,92 миллиарда долларов. Приток прямых российских инвестиции в США составил 100,6 миллиарда долларов, накопленных российских инвестиций в экономике США 7,246 миллиарда. Совершенно понятно, что эти цифры не отражают реальной картины. Показатели смело можно умножать в несколько раз. Это связано со сложной методикой подсчета и долгим процессом сбора данных. Я считаю, что нужно смотреть по конкретным проектам.

Кроме того, основные инвесторы в Россию — это Кипр, Нидерланды и Люксембург. Часто компании ведут дела через свои дочки. Статистика, конечно, является индикатором, но все-таки давайте смотреть на реальные проекты. Большинство американских компаний с правильной стратегией растут в России, а те, кто что-либо нам продают, задумываются о локализации. Есть понимание того, что большой потенциал скрыт в регионах. Нужно объяснять американскому бизнесу их возможности. Нам нужны инвестиции, чтобы развиваться, а инвестору, чтобы развиваться, нужно понимание, как и на чем он заработает.

—  Ожидаете ли вы перемен в связи с приходом новой администрации?

— Я надеюсь, что сейчас мы подходим к той точке, когда страницу можно будет перевернуть. Особенно важной вехой я считаю телефонный разговор, который состоялся между нашим президентом Владимиром Владимировичем Путиным и избранным президентом США Дональдом Трампом. Лидеры дали адекватную оценку состоянию наших отношений, они высказались, что данную ситуацию надо менять. И основой должен стать торгово-экономический компонент. Я надеюсь, что новая администрация избранного президента США (в ближайшее время приставка избранный уйдет в прошлое) будет работать в этом направлении. И эти действия будут построены на основе всего того, что было заявлено в ходе президентской гонки.

Необходимо, на мой взгляд, сразу после инаугурации двигаться в сторону возобновления работы механизмов полноценного двустороннего взаимодействия на межгосударственном уровне. Прежде всего, Российско-американской президентской комиссии и ее рабочих групп, в том числе по торгово-экономической тематике. Это самые эффективные механизмы.

— Если Трамп запустит процесс изменения, как быстро наш торговые отношения можно будет вернуть к досанкционному периоду?

— Как я уже упоминал, что несмотря ни на что наш экспорт в физических объемах растет, приток инвестиций положительный, мы не сможем двигаться в этом направлении быстро и сразу. Возврат к досанкционному периоду будет очень долгим. Даже если представить, что 21 января первым или вторым указом нового президента станет отмена санкций. Не все санкции он сможет отменить своим указом. Ему необходимо будет преодолеть очень серьезное сопротивление в конгрессе, если оно вообще преодолимо. Некоторые санкции, которые были приняты в период 2014-2016 годов, могут иметь долгую историю.

К исходной точке будет вернуться очень и очень сложно. Переформатировались инвестиционные потоки, рыночные ниши. Многие возможности на долгосрочную перспективу использованы бизнесом тех стран, в которых политики и администрации содействовали развитию деловых связей с Россией, а не пытались ограничить нас санкциями.

— Как говорится, США отхлестали себя, как унтер-офицерская вдова.

— Да, мы тут каждый день эту поговорку вспоминаем. Вернуться к бизнесу as usual уже не будет возможно. К отправной точке до санкций будет вернуться невозможно. Схема взаимодействия будет иной.

Принципиальным будет движение навстречу друг другу с учетом взаимных интересов, а не игра в одни ворота.

— Какие-то конкретные страны можете перечислить, кто воспользовался упущенными американцами возможностями?

— Возможности были открыты для всех, кто мог и хотел. Были те, кто хотел, но не позволяли санкции. У нас же экономика рыночная. Кто заинтересован, тот и воспользовался. Американским операторам американские санкции не дали возможности выгодно вложиться и посотрудничать с Россией — в этих нишах уже компании из Латинской Америки, с Ближнего Востока и Северной Африки, из Юго-Восточной Азии. Гигантскими темпами развивается сотрудничество с Китайской Народной Республикой.

Самые яркие примеры упущенных возможностей — энергетический сектор, финансовый сектор, микроэлектроника, которая могла рассматриваться как продукция двойного применения.

Кроме того, есть другие сложности, многие дуют на холодную воду, однажды обжегшись на молоке. Есть пример, когда совместный российско-шведский проект по переработке мусора затормозился из-за того, что американская компания опасается передавать шведам свою технологию, чтобы случаем не нарушить санкции. Казалось бы, такая мирная тема по защите окружающей среды.

Платежные карты Master Card, Visa, сети продаж через интернет eBay, Amazon остановили свою экспансию в РФ, а теперь эти места заняты "Алибабой" и попробуй их займи. Те же сотовые телефоны, электроника. Хотя здесь, конечно, все не только из-за санкций. Тут очень большую роль сыграл курс рубля.

—  Падение курса рубля, насколько я понимаю, сыграло где-то российской экономике даже в плюс. Российская нацвалюта стала более привлекательной для развития экспорта из России?

— Совершенно верно. В 2015 году, например, российский экспорт в США на 11% сократился в валюте и на четверть вырос в физических объемах. Этот процесс, конечно же, был подстегнут не только низким курсом рубля, но и благодаря усилиям нашего бизнеса, принимаемым мерам по поддержке российского экспорта и улучшению условий для ведения бизнеса. Стало выгоднее возить произведенные в России товары морем, чем производить их здесь, на месте. Сейчас рост товарооборота 10%. Но по итогам года, возможно, будет еще некоторое увеличение. Если прошлый год был около 21 миллиарда долларов с отрицательным сальдо в 1,9 миллиарда в пользу США, то новые сентябрьские цифры показывают, что мы немного не дотягиваем до 20 миллиардов по итогам года. С ростом цен на наши товары мы с лихвой окупим эту разницу.

Интересно, что по статистике США мы больше продаем им. Сальдо достигает почти 10 миллиардов долларов в нашу пользу. Дело в том, что наша таможенная служба учитывает поставки между двумя странами. Американцы считают все российские товары, которые поступают к ним с учетом третьих стран. Эта статистика, на мой взгляд, дает более полноценную картинку. Когда, например, мазут идет через порт Роттердама в США, мы считаем, что это поставка в Нидерланды. На самом деле это перевалка груза, который идет дальше в тот же Чикаго.

Этот год должен быть успешным с точки зрения подписания контрактов, но цифры мы увидим только в следующем году. Поэтому главное, повторюсь, это количество бизнес-связей и бизнес-проектов.

Кстати, постепенно начинает восстанавливаться и американский импорт в Россию. Итоги года мы будем поводить где-то в феврале-марте.

В физических объемах наш показатель будет приличным. Хотя понятно, что не было бы санкций, было бы все еще лучше.

— Вы упомянули о том, что в связи с санкциями появились точки роста. Где они?

— Немного не так. Точки роста появились из-за наших ответных мер, которые позволили, например, развивать сельское хозяйство в более комфортном для аграриев режиме. Наши сельхозпроизводители нужны и востребованы — Россия в прошлом году стала крупнейшим экспортером зерна в мире. Но рынок РФ не закрывался. Значительно возросли поставки сельхозпродуктов из других стран, которые не присоединились к санкциям. Латинская Америка, Азия, Израиль.

— Креветки из Белоруссии — яркий тому пример?

— Там не все так просто — предполагается степень переработки на их территории, тогда эти поставки разрешены. Некоторые страны выиграли, другие проиграли. И надолго. В США такого ажиотажа у аграриев нет по сравнению с тем, что происходило в Европе. Особенно в Греции, странах южной и восточной части ЕС, значительной частью экспортного баланса которых была поставка цитрусовых, ягод и другой сельхозпродукции в Россию. Мы все это видели, когда европейские фермеры протестовали, несли убытки, потому что их продукция была не востребована в производимых объемах. И самое главное для них, что они прекрасно понимали, что другие страны — Сербия, Турция, Израиль, страны Латинской Америки нарастили свои объемы сельхозпроизводства, направленные на Россию, и теперь эти ниши, с которых они вынуждены были уйти, занять снова будет не так просто.

— Но возвращение, в частности, американских компаний возможно?

— Если говорить о тех секторах, что были закрыты для американских компаний самими США, то все будет зависеть от политической воли нового американского руководства. Мы и сейчас продолжаем сохранять свою открытость, мы сохраняли ее, несмотря на недружественные действия и санкционное давление, понимая, что открытость приближает возвращение нашего диалога в цивилизованное русло.

— Какие-то контакты с новой администрацией были или пока рано об этом говорить?

— Пока только обсуждаются кандидатуры в правительство. Если слухи подтвердятся, то торговлей будет заведовать американский миллиардер Уилбур Росс. Необходимо понять, какую команду сформирует новый лидер и какова будет его программа по России. Шанс на улучшение сотрудничества между нашими странами есть, нужен переход от заявлений к правильным прагматичным действиям.

—  Вы недавно вернулись из Сан-Франциско с годового собрания Американо-российского делового совета. Какое настроение у бизнеса, тем более что в момент мероприятия уже было известно, кто стал победителем президентских выборов?

— Люди почувствовали перспективы. Эти ожидания связаны с тем, что новый президент США пообещал устанавливать, как он сказал, очень и очень хорошие отношения с Россией. Мы, конечно, под этим понимаем взаимоотношения, построенные на доверии, когда учитываются взаимные интересы, когда партнеры не разговаривают на языке санкций.

Запрос американского бизнеса на Россию велик. Теперь он получает дополнительный импульс. Ситуация в гражданском обществе подкрепляет этот запрос. Та пропаганда, те предвыборные страшилки, которые рассказывались с экранов телевизоров о России и ее длинных руках, о ее влиянии на выборы в США, не сработали.

— Увидели ли вы новые темы и возможности для потенциальных контактов?

— Была очень интересно построена повестка заседания, которая как раз-таки касалась обсуждения новых возможностей для сотрудничества. И в первую очередь за основу были взяты инновации. Для американцев было интересно послушать нашего замминистра Олега Фомичева, который курирует эту тему. Он рассказывал, как у нас устроена эта система, как она поддерживается в России. Выступающих было много. Это и представители финансовых институтов, и непосредственно компаний. Те, кто заинтересован в региональном сотрудничестве.

Огромная работа была сделана Республикой Татарстан. Что выразилось в рабочем визите президента Татарстана Минниханова, который провел широкий круг переговоров с компаниями в Кремниевой долине, побывал в Сиэтле и встретился с руководством "Боинга", региональными властями. Я думаю, что очень много новых тем возникло, которые будут отрабатываться в течении следующего года. Полагаю, что будет большая ответная делегация в Татарстан где-нибудь в начале весны и повторный визит президента республики в США. Потенциальные партнеры — очень интересные и значимые компании.

— По финансированию проектов удалось договорится?

— Пока существуют санкции, это самый серьезный секторальный блок. Самая весомая часть санкций, которая мешает развитию двустороннего товарооборота, торгово-экономических отношений. Без нормального финансового обеспечения осуществление проектов идет тяжело. Сейчас есть возможность с американской стороны финансироваться в течении 30 дней. Для серьезного крупного проекта, который зачастую начинает окупаться через пятилетие, это не разговор.

Для частных инвесторов есть фактор неопределенности. Если это крупные вложения, необходимо понимать, как завтра будет развиваться ситуация. Сегодня, к сожалению, помимо того, что существуют секторальные и персональные санкции, существует еще и ряд рисков, связанных с самим фактом наличия санкций.

—  Последние санкции, связанные с Сирией, повлияли ли на бизнес в России? Была информация, что в связи с появлением новых ограничений против, например, Главгосэкспертизы, иностранные компании меняют управленцев граждан Америки в России, чтобы те не попали под нарушение законодательства своей страны.

— На бизнес влияет все. Он строится на анализе всевозможных факторов. Учитываются риски. Санкции — это, конечно, риски. Наш торговый режим разделен на белую и черную сферу. В белой зоне, в принципе, работа идет нормально. Есть черная зона — финансовые ограничения, в энергетическом секторе, продукция двойного назначения, персональные списки по юридическим и физическим лицам. И из этой зоны возникает серая зона. Там начинают оценивать риски. Компания, которая работает и в РФ, и в США, может просто боятся трудностей в США, отсюда возникает эта серая зона санкционных ожиданий и репутационных рисков. Вокруг этой серой зоны возникает консалтинговый бизнес и юридический, который помогает это все обойти. Поэтому, если говорить о санкциях, они имеют эффект условный и безусловный.

— Недавно конгресс предложил новые санкции из-за Сирии. Может быть еще хуже?

— У меня создается ощущение, что это носит все более символический характер. Это с одной стороны. Но с другой, это для нас весьма серьезный сигнал того, что у Трампа среди его однопартийцев, представляющих большинство в конгрессе, имеются оппоненты.

— Сенатор Маккейн, например.

— Самый популярный из непопулярных. Конечно, Трампу будет очень тяжело преодолевать инертность механизмов государственного управления и лобби своих партийных коллег, которые тем временем не являются для него соратниками.

— Могут ли утвердить новый санкционный пакет под конец эпохи Обамы, как завершающий аккорд до инаугурации Трампа?

— Знаете, очень много примеров, когда законы и указы принимались очень быстро в так называемый сезон "хромой утки". Но я еще раз хочу сказать — санкции ни к чему не приводят. Для бизнеса самое главное понимать стабильность условий — они стабильны. Есть хорошая тенденция к росту. Может, не такими быстрыми темпами, как хотелось бы. А новые санкции — это как щипки обиженного ребенка. Будут щипаться по-детски, Россия может ответить по-взрослому, по-серьезному.

— Может ли этим серьезным быть избавление от облигаций США? За сентябрь Россия продала облигаций на 11 миллиардов долларов — это порядка 10% от общего объема того, что у нее было.

— Вряд ли это произойдет резко — это никому не выгодно, резкое избавление негативно может повлиять на стоимость активов по всему миру. Не забывайте, что в американских бумагах размещены золотовалютные резервы. Это высоконадежные и очень ликвидные бумаги, которые к тому же и приносят нам дополнительный процент. Центробанком эти средства используются для обменных операций. Это не средства бюджета, которые можно было бы потратить внутри России.

—  Ожидаете ли вы повышения ставки ФРС и что произойдет с экономикой России в этом случае?

— До выборов, было очень много было свидетельств тому, что ФРС держит ставку без изменений, чтобы подыграть одному из кандидатов. Ожидается, что в декабре все-таки произойдет незначительное повышение ставок. Перед Трампом стоит тяжелая задача, с одной стороны, он собирается запустить масштабные инфраструктурные проекты, требующие доступных денег, с другой, эта же политика может разогнать инфляцию и создать опасные финансовые пузыри. Ему предстоит лавировать, подыскивая оптимальные значения ставки, чтобы обеспечить приемлемый уровень безработицы, экономического роста и инфляции. Мы можем наблюдать картину, когда с развивающихся рынков пойдет отток капитала. Это негативно, в первую очередь, для цен на сырье и сырьевых валют, к коим относится и наш российский рубль. Тем не менее мы все живем на ожиданиях и рынок уже успел к этому событию подготовиться. И не будем забывать, что экономика всегда колеблется, нет идеальной прямой линии.

— Приход Трампа это еще и ломка устоявшихся и наметившихся торговых блоков. Какую судьбу будет ждать ТТП и ТТИП?

— Как вы знаете, в феврале прошлого года министры торговли подписали соглашение о ТТП и теперь оно должно проходить ратификацию в Конгрессе. Я не слышал особой поддержки этого соглашения даже со стороны Хиллари Клинтон. Трамп очень четко говорил, что такое соглашение США не нужно. А самое главное — со стороны конгресса поддержки тоже не наблюдалось. Без участия США в Транстихоокеанском партнерстве оно полностью теряет смысл. Мне кажется, соглашение может не пройти ратификацию и будет некий трансформационный процесс, связанный с Азиатско-Тихоокеанским регионом. Возможно, будет решена задача АТЭС-2020 по созданию зоны свободной торговли. Либо будет создано региональное всеобъемлющее экономическое партнерство с участием России, Китая. В чем вызывало вопросы ТТП? Президент Обама открыто заявлял, что оно против торговой политики Китая, нацелено на установление доминирования США в АТР. Китай диктует торговые условия, а диктовать их должны США, читалось между строк. Партнерство против кого-то — это не партнерство, тем более что оно несет угрозу оттока рабочих мест из США.

Мир становится многополярным, и экономические блоки приобретают все более региональный характер. Поэтому необходимо искать возможности для диалога. Даже при наличии Транстихоокеанского партнерства, даже если оно сохраняется, это все равно возможность для более глубокой интеграции России в мировую экономику. Многие страны, которые являются членами ТТП, заинтересованы в сотрудничестве с РФ, с ЕврАзЭС. Как вы знаете, в мае 2015 года Вьетнам подписал соглашение с Евразийским экономическим союзом о создании ЗСТ, недавно оно вступило в силу. Я за интеграцию интеграций. Но при том условии, что она должна быть честной. Трудно себе представить единое экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока без ЕврАзЭС. Трудно говорить о создании Экономического пояса Шелкового пути без ЕврАзЭС или без сотрудничества в рамках ШОС.

Соглашение с Европой, о котором вы спрашиваете, оно все-таки отличается от соглашения о ТТП. Оно более глубокое, охватывает больше сфер. По большому счету способствует развитию экологических технологий, информационному сотрудничеству, инвестиционному треку. Но там очень много противоречий уже на начальном этапе, в частности по защите инвесторов, товарного знака, интеллектуальной собственности, доступа на рынки.

Постоянно идут обсуждения и острые дискуссии. Это более кропотливый процесс, нежели ТТП. Будущее соглашения зависит от позиции США. Соединенные Штаты будут в первую очередь исходить из своих национальных интересов, которые Трамп обозначил как защиту своего производителя. Это наращивание производства здесь в США. Возврат производства, чтобы росло количество рабочих мест, новая индустриализация. Особое внимание уделяться, видимо, будет защите от трудовой миграции.

— Как вы думаете, можно ли вернуть ту Америку 80-х, крупнейшую производящую державу, сделать "снова великой"? При том, что страна уже встроилась в мировую глобальную экономику и американские предприятия производят продукцию по всему миру. Жизнеспособен ли протекционизм в современном мире?

— Протекционизм в современном мире — вещь неоднозначная. С одной стороны, концентрация производства на территории одной страны имеет свои плюсы, получаешь рабочие места, опыт и всю производственную цепочку в одном месте. А с другой стороны, ты теряешь преимущества от международного разделения труда. Однозначно здесь говорить нельзя — должен быть баланс.

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала