Дмитрий Добров, обозреватель Inosmi.ru
В последние два года резко выросло число преступлений, совершаемых в Германии иностранцами, в первую очередь нелегальными мигрантами. По данным Федерального ведомства уголовной полиции Германии (BKA), только в 2015 году мигранты совершили более 200 тысяч правонарушений. Это на 80% превышает показатель предыдущего года.
На самом деле, считают специалисты, правонарушений гораздо больше, так как речь идет о раскрытых случаях, а уровень раскрываемости в Германии не достигает 50%. Многие преступления сознательно замалчиваются, так как есть политическая установка — не предавать огласке преступления, совершенные беженцами, чтобы не разжигать антимигрантские настроения.
В большинстве случаев речь идет о кражах, подделке документов и других "легких" преступлениях. Однако также имели место свыше 36 тысяч "тяжелых" преступлений – телесных повреждений, грабежей и грубого вымогательства. В немецкую полицию поступило свыше полутора тысяч заявлений в связи с попытками изнасилования – по мнению криминалистов, это лишь ничтожная часть такого рода преступлений.
Все эти данные, отмечают авторы доклада, далеко не полные, поскольку в них не включена статистика из ряда немецких земель, а также не учитываются выходцы из стран Магриба. Однако даже в этом "смягченном" варианте выходит, что 20% прибывших в 2015 году мигрантов (свыше 1 млн человек) совершали те или иные преступления.
Сокрытие истинных масштабов преступности – излюбленная практика немецких властей. Наглядный пример — уже вошедшая в историю современной Европы новогодняя ночь в Кельне, когда сотни молодых мигрантов терроризировали немецких женщин. Полиция и СМИ замалчивали это происшествие несколько дней.
В частности, второй канал ZDF из редакционных соображений не стал размещать информацию о нападениях на женщин в Кельне. Бывший министр внутренних дел Ханс-Петер Фридрих назвал произошедшее "заговором молчания".
Руководство канала сочло эту новость "незначительной", представляющей лишь "региональный интерес". На самом деле, редакция следовала официальной политической установке не провоцировать ксенофобские настроения. Канцлер Ангела Меркель и вице-канцлер Зигмар Габриль призвали в этой связи не делать "преждевременных выводов" и не "разжигать народное недовольство".
Тем не менее, этот случай вновь затронул вопрос о цензуре в немецкой прессе, которая официально считается свободной, но на самом деле следует четким правилам. Главным элементом цензуры в таких случаях является директива 12.1 кодекса немецкой прессы. Этот пункт обязывает журналистов следовать правилам самоцензуры и, в частности, не называть национальности лиц, подозреваемых в преступлениях, "без очень серьезных оснований". Эта статья весьма расплывчата, и пропитанные политкорректностью СМИ доводят ее до абсурда в своей редакционной политике.
Таких случаев – бессчетное количество. Либеральная немецкая пресса считает "неудобным" указывать национальность и происхождение преступников. Впрочем, делаются исключения, когда речь идет о так называемой "русской мафии". В нее записывают всех преступников из бывшего СССР, в том числе грузинских "домушников", на которых в Германии приходится почти половина квартирных краж.
В этом смысле Германия – особый случай в Евросоюзе. После войны западные оккупационные власти поставили эксперимент – полностью вытравить из немцев дух нацизма, а заодно – и все, что связано с немецкой национальной идентичностью и консервативной традицией.
Этот эксперимент в значительной степени удался: новая политическая культура политкорректности, гедонизма и левого либерализма, привитая немцам в западных зонах оккупации, стала нормой в ФРГ. Примечательно, что в советской зоне (ГДР) менталитет немцев не был так сильно переформатирован.
Однако не "оссиз" определяют политику ФРГ, которая на фоне "великой консервативной революции", разворачивающейся сейчас на Западе, остается последним бастионом либеральных и глобалистских ценностей. Но если глобализм объясняется интересами Германии как ведущей экспортной державы мира, то "идейно упертый" либерализм – последствие социально-психологического эксперимента, поставленного над побежденными немцами после войны.
