МОСКВА, 22 апр – РИА Новости. Академик Николай Макаров, директор Института археологии РАН, рассказал РИА "Новости" о том, могут ли российские археологи принять участие в восстановлении Пальмиры, какие секреты древней Византии им удалось найти и не найти при раскопках в палестинском Иерихоне, и как он относится к вмешательству властей Турции в жизнь археологов в Эфесе.
Сегодня в доме Российского исторического общества в Москве археологи рассказали об итогах первых за последние 100 лет раскопок, проведенных отечественными учеными на территории Палестины, на месте развалин древневизантийского Иерихона. В то время этот библейский город представлял собой крупный торговый центр, куда стекались богатства и товары со всего Ближнего Востока.
Николай Макаров и Леонид Беляев, член-корреспондент РАН и руководитель экспедиции, рассказали об ее итогах и презентовали Сергею Нарышкину, председателю Российского исторического общества и главе СВР, книгу о том, какие тайны Иерихона удалось раскрыть российским ученым.
— Николай Андреевич, год назад вы говорили о возможности участия российских археологов в восстановлении Пальмиры, есть ли какие-то данные по уровню повреждений и будет ли Институт археологии РАН участвовать в реконструкции города?
— Пальмира пока не очень безопасна, и первое, что следует сделать – сделать ее безопасной и доступной для археологов и специалистов по восстановлению культурного наследия. Когда это будет сделано, нашей первой задачей будет оценка тех разрушений, которые были причинены памятникам Пальмиры за минувший год.
Насколько я знаю, они гораздо более серьезные, чем те разрушения, которые были совершены боевиками ИГИЛ* после первого захвата Пальмиры. Нам нужно продумать план действий, что нужно и можно восстановить, а что нельзя.
Фактически, уже все готово к этой работе, но Пальмира – памятник ЮНЕСКО, и все решения будут приниматься экспертной комиссией этой организации и Департаментом древностей Серии, который очень много сделал для сохранения наследия Пальмиры. Тут важна и международная рекомендация, и пожелания сирийской стороны.
Следует отметить, что перед первым наступлением ИГИЛовцев департамент провел огромную, просто героическую работу по спасению археологических коллекций Пальмиры, по крайней мере, той части, которую можно было вывезти. Поэтому в данном случае спасение наследия – это не метафора, бюрократическая формула, а реальный факт жизни.
— В прошлом году власти Турции депортировали команду немецких и австрийских археологов, которые вели раскопки в Эфесе, и поставили под угрозу памятники этого города. Как вы относитесь к подобному формату взаимодействия властей и ученых и сталкивались ли с этим на Ближнем Востоке?
— К счастью, Россия не ведет археологических исследований на территории Турции, и поэтому нас оттуда не высылают. Это далеко не первый такой случай — напряженность в отношениях ученых из американских, немецких и других европейских исследовательских центров с властями Турции возникли уже несколько лет назад. С тех пор они то затухают, то заново разгораются.
Как ученые мы смотрим на эту проблему, в первую очередь, с позиции наследия и интересов науки. Понятно, что те научные школы и экспедиции, которые раньше работали на памятниках Малой Азии, многое сделали, чтобы эти памятники стали известными и артефакты из них попали в музеи.
Более того, в соответствии с законами Турции продукты подобных раскопок должны быть обязательно законсервированы, "музеефицированы" и подготовлены для длительного хранения и публичной демонстрации – никто не должен просто раскопать что-то и оставить это под открытым небом. Конечно, все эти вопросы требуют серьезной проработки с учетом интересов самих памятников, исследовательских коллективов и должны быть полностью выключены из политического контекста. Историческое наследие – это то, что нас всех объединяет и интересно всем.
С другой стороны, нам не известны реальные политические мотивы, послужившие поводом для подобных действий, и я воздержусь от комментариев в адрес конкретных действий турецких властей. Стоит отметить, что немецкие коллеги год назад мне говорили, что их работе уже не препятствуют и что у них есть все условия для ведения раскопок.
— Если говорить о раскопках в Иерихоне в схожем ключе, кому принадлежат артефакты, найденные командой археологов из ИА РАН – России или Палестине?
— Они принадлежат Палестине, однако по договору с Россией и соглашению между Институтом археологии и Департаментом охраны древностей Палестины они экспонируются в российском музейном комплексе в Иерихоне. Все они, вплоть до последней монеты и черепка, не вывозятся с территории музея и составляют основу его экспозиции.
— Могут ли российские ученые вывозить часть экспонатов в Россию, если требуется, к примеру, их датировка при помощи масс-спектрометров и других научных приборов, которые вряд ли имеются на территории музея или всей Палестинской автономии в целом?
— Подобные вопросы могут регулироваться отдельными соглашениями и договоренностями по определенным артефактам, то есть теоретически это возможно. С другой стороны, сегодня обычно проще бывает привезти аппаратуру в Палестину, так как оборудование становится все более компактным с каждым годом. Тем не менее, я уверен, что мы смогли бы договориться, чтобы какие-то образцы могли быть вывезены в Россию, если в этом была необходимость.
— Наши археологи нашли на территории Иерихона здание, которое предположительно является "карамельной фабрикой" того времени. Пытались ли вы раскрыть рецепт знаменитых иерихонских бальзамов и выяснить, изучая ее стены и артефакты при помощи современных методов химии, физики и других точных наук?
— Да, мы привлекали подобных специалистов, но пока секреты производства иерихонских благовоний остаются загадкой для нас. Какие-то вещи нам удалось выяснить, однако этого не хватает для раскрытия этих технологий древности. Требуются более серьезные, основательные исследования.
Главное – нам нужно вскрыть остальные части Иерихона, так как мы раскопали лишь небольшую его часть – всего 350 квадратных метров. Полноценное изучение византийских и древнеримских памятников требует раскрытия гораздо больших площадей, которые позволяют понять, как были построены эти кварталы, для чего они предназначались и что с ними происходило. Когда мы поймем, для чего предназначались помещения, химический и иной анализ образцов поможет нам понять, как изготовлялся "иерихонский бальзам", ароматические масла и благовония.
— Существует ли принципиальная договоренность о продолжении раскопок?
— Я не думаю, что палестинская сторона не будет нам препятствовать в продолжении раскопок, но раскопки на Ближнем Востоке – достаточно дорогая вещь. Как вы понимаете, их нельзя делать руками студентов-практикантов, и поэтому здесь все упирается в деньги.
— Если говорить о ближневосточной специфике, подвергались ли наши ученые опасности во время раскопок и сталкивались ли они с какими-то акциями экстремистов?
— Как говорится, "Святая Земля, здесь мы все ходим под пулями, ближе к богу или бесу, и смерть всегда найдет неразумных исследователей". Если говорить серьезно, то территория византийского Иерихона считается достаточно безопасным местом.
Конечно, все меняется в нашем мире, но сегодня власти региона уделяют много внимания проблемам обеспечения безопасности, что создавало позитивный настрой во время раскопок. На всем их протяжении у нас никаких инцидентов не было, и мы надеемся, что так будет продолжаться и дальше.
* ИГИЛ или ИГ – экстремистская террористическая организация, запрещенная в России
