Виктор Мараховский, для РИА Новости
Самая яркая часть французских выборов началась не тогда, когда СМИ выдали первые результаты. Все и так знали, что во второй тур выйдут банкир и экс-министр экономики Эммануэль Макрон (которого все почему-то зовут независимым кандидатом) и никогда не бывшая в элите лидер "Национального фронта" Марин Ле Пен (которую никто не зовет независимой).
Самое яркое началось позже: когда выбывшие после первого тура кандидаты начали призывать голосовать за Макрона. На этом сошлись и правый Фийон, и социалист Амон, и пачка ультралевых, набравших по паре процентов. За ними подтянулись и руководители социалистов, включая премьер-министра Казнева, вслед за действующим пока президентом Олландом поддержавшего независимого Макрона.
С точки зрения "наивной логики" это странно. Потому что в социальном смысле программа националистки Ле Пен более левая, чем программа Макрона. У нее: снижение пенсионного возраста до 60 лет, введение пособия в пару сотен евро ежемесячно для малоимущих, сокращение для большей части населения налога на прибыль на 10%, облегчение жизни малым и средним предприятиям. У него: отмена налога на недвижимость для большинства граждан (это для них — пара сотен евро в год), сокращение государственных расходов на десятки миллиардов евро, увольнение 120 тысяч госслужащих, увеличение рабочей недели.
Но все эти как бы преимущества Ле Пен бьются одним большим минусом: она националистка. И поэтому в современной, упрощенной до заголовков массовой политике "хочет вернуться в прошлое".
Макрон на поле "поп-футуризма" выигрывает, конечно, вчистую. Про будущее он пообещал много всего. Он пообещал сделать государственный аппарат эффективным, вложить десятки миллиардов евро в инновационные экономические проекты и развитие экологии, ввести практику пожизненного переучивания работников, оставшихся без работы, и двуязычное англо-французское школьное образование.
Обобщенно — Макрон обещает произвести большую часть населения Франции в "креативный класс". А Ле Пен, представляющая, согласно соцопросам, Францию уже пожившую и поработавшую (ее основной электорат — это как раз рабочие под полтинник), — не обещает. Все, что она противопоставляет головокружительным перспективам макроновских инвестиций в инновации, звучит, особенно для молодых свежих ушей, какой-то унылой защитой неудачников. Как на микросоциальном уровне, так и на международном: выйти из Шенгена, выйти из военной структуры НАТО, ввести ввозную пошлину, поддержать отечественного производителя — скучно это все.
По большому счету главная фишка Ле Пен — это отстаивание пресловутого "национального суверенитета". Но это понятие сейчас уже является не ценностью, а пустым словосочетанием не только для многих избирателей (особенно юных, выросших в эпоху единого ЕС), но и для значительной части политического класса.
И особенно показательна тут, конечно, мутация, которую пережили эталонные французские левые. Те самые, предыдущие поколения которых активно выступали против "империализма" во всех его формах и сочувствовали национально-освободительным движениям по всему миру. И не имели ничего против, когда национально-освободительные движения против США и НАТО совершал, например, президент де Голль.
В головах нынешних левых все эти разговоры про империализм и суверенитет — попросту устаревшая тема. С их точки зрения субъектом, которому нужны "свобода и независимость", является уже не страна, не община и не семья, а просто отдельно взятый гражданин. И свобода для него — не в том, чтобы сырный завод, на котором работает гражданин, государство защищало от иностранных конкурентов. А в том, чтобы этот гражданин мог своевременно пойти на обучающий курс, когда его завод сократит число работников, получить какую-нибудь другую специальность и снова продать себя. И чтобы гражданин мог жениться на другом гражданине, невзирая на пол. И чтобы мог выучить английский и более-менее свободно съехать из депрессивного родного района туда, где есть работа. Чтобы этот гражданин стал гибким и мог встраиваться в глобальный рынок. Забота государства — обеспечить гражданам возможность непрерывно изменяться и подстраиваться, а вовсе не защищать то, что у граждан есть. Как-то так.
Поэтому для нынешних левых Франции ставленник банковского сектора и европейского чиновничества, фанат единого рынка и НАТО — ближе, чем "кандидат от фермеров и автомехаников". А произносимые им мантры об инновациях и инвестициях в переучивание звучат куда прогрессивнее, чем мантры Ле Пен о рабочих часах, пенсиях и ввозных пошлинах.
Звучит все это мило и для французской молодежи (которая преимущественно за Макрона и которая вот уже который год на четверть безработная). Поскольку обещает каждому если не превращение в Маска и Джобса, то по меньшей мере перспективы работать в каком-нибудь местном филиале Apple или Tesla.
Тут, разумеется, есть один нюанс. На секунду предположим, что обещания Макрона забабахать на всю Францию собственную Cиликоновую долину с новыми сайтами знакомств и краудфандинговыми платформами не будут выполнены.
Тогда получится, что французский избиратель, решительно отвергший нынешнего французского президента Олланда, проголосует 7 мая за его же версию. Только версию обновленную. Не в том смысле обновленную, что все будет по-новому и наступят головокружительные перемены. А в том, в котором обновлены последние версии смартфонов и электромобилей: другой дизайн, новые забавные приложения.
Что касается внешней политики, то европейская бюрократия не зря в эйфории. Победа Макрона — пусть пока не окончательная и по очкам — означает, что опасность для нее снижается. Если после Brexit и победы Трампа евроэлиты с перепугу были готовы допустить любые ужасы, ранее казавшиеся невероятными, то сейчас они явно могут успокоиться. Это был просто испуг: Brexit не стал началом цепной реакции. И новую волну популизма, которой западные элиты успели себя напугать, удалось сбить.
Трамп, поначалу казавшийся монстром новой эпохи, сейчас всего лишь импульсивный и непопулярный, но уже наполовину "построенный" собственными элитами типовой американский президент. Голландия не проголосовала за "своего Трампа", Франция, похоже, не проголосует за своего "Трампа в юбке". Что касается Германии, то там никаких реальных шансов у популистов и не просматривается.
А значит, пока что можно будет продолжать в прежнем духе.
Конечно, есть вероятность того, что французы, сегодня желающие стать "креаклами", в итоге станут "прекариатом" — то есть новым классом работников со множеством навыков, но без постоянной занятости и внятного будущего.
Но в следующий раз им дадут слово только лет через пять. А к тому моменту элиты еще что-нибудь придумают.
