Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана, представитель высшего руководителя Ирана, бывший министр обороны Ирана Али Шамхани побеседовал с представителями Фонда изучения Ирана и Евразии (иранский партнер Российского совета по международным делам). В ходе беседы, характеризуя возможное развитие взаимоотношений Ирана и России в ближайшей перспективе, высокопоставленный иранский политик обронил фразу: "Если исходить из возможностей обеих сторон, то на самом деле можно говорить о создании эффективной региональной коалиции, цель которой — обеспечение безопасности не только в регионе, но и во всем мире".
Откуда такая настойчивость и почему Россия не спешит оформлять отношения с государствами, желающими войти с ней в военный альянс?
Когда в 1939 году Чемберлен заявил о предоставлении британских гарантий Польше, он подвергся резкой, но справедливой критике со стороны парламентской оппозиции. Обвинили его в том, что он поставил вступление Британии в войну в зависимость от решения польского правительства.
Когда Трамп попытался найти выход из этого замкнутого круга, предложив партнерам по НАТО самим платить за свою безопасность, то есть оплачивать содержание американских войск в Европе, скандалить начали уже не только маленькие и слабые, но даже Германия. Меркель прекрасно поняла, что если раньше германские налогоплательщики оплачивали только дежурство в прибалтийском небе своих истребителей (на ротационной основе с другими партнерами по НАТО), то теперь придется платить и за американские бригады в Восточной Европе, и за их учения, и так далее. Румыны и прибалты за это удовольствие заплатить все равно не смогут.
Таким образом, как видим, в любом альянсе всегда есть тот, кто несет основные издержки, и тот, кто получает основные преимущества.
Напомню, что тот же Китай не особенно интересовался возможностью оформить альянс с Россией, когда Москва практически в одиночку выдерживала давление США и НАТО (грузинский конфликт, украинский кризис, начало сирийского кризиса). Пекин занимал по отношению к России благожелательную позицию, но выражалось это в основном в том, что Китай в ООН не голосовал за антироссийские резолюции. Но и не ветировал их, предпочитая воздерживаться. Ни о каком обязывающем военном союзе речь вообще не шла.
Сегодня же Россия активно поддерживает Китай политическими и дипломатическими средствами, а также не скрывает тесного военного взаимодействия (военно-техническое сотрудничество, совместные учения). Но у России нет обязывающего соглашения, которое бы предполагало ее безусловное вступление в военный конфликт на стороне Китая. У Москвы руки остаются развязанными, а пространство для маневра широким при любом варианте развития событий.
США сами слишком любят воевать именно таким способом, чтобы позволить себе таскать для другого каштаны из огня.
Ситуация с Ираном еще сложнее. Да, мы сейчас являемся союзниками в сирийском урегулировании. Но и Турция тоже входит в эту компанию вынужденных партнеров. В последнее время даже Катар, еще вчера наиболее последовательный враг, настойчиво набивается в друзья.
Если же Россия подписывает с Тегераном формальное военное соглашение, она принимает на себя обязательство защищать Иран от США (больше на Ближнем Востоке Тегерану бояться некого). Под таким зонтиком Иран и проиранские шиитские формирования почувствуют себя гораздо вольготнее. Если сейчас они стараются не провоцировать прямые столкновения с американскими военнослужащими, то, получив российское обязательство вступить в войну на их стороне, станут гораздо менее выдержанными.
Кроме того, и Турция, и Иран претендуют на роль регионального лидера. Подписав военное соглашение с Ираном, Москва автоматически толкнет Анкару в лагерь наших противников.
Наконец, есть еще и арабский фактор. Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива опираются не только и не столько на нефтегазовые миллиарды и не на особые отношения с США. Их главный актив — поддержка суннитского арабского мира, видящего в Иране и Турции иноэтнические (неарабские) силы, а в иранском случае еще и шиитов, стремящихся установить господство над арабским миром. Арабы были и будут третьим центром силы на Ближнем Востоке, одинаково враждебным и Турции, и Ирану.
Есть и четвертый центр силы — Израиль, который сумел установить более-менее конструктивные отношения с окружающими арабскими странами. Иран не скрывает своего намерения уничтожить государство Израиль. Следовательно, формализованный союз с Ираном делает нашим врагом не только Турцию, но и Израиль, и монархии залива, то есть весь Ближний Восток.
Что получает от этого союза Иран, понятно — свободу рук и защиту от США. А что получает Россия? Кроме обязательства поддерживать военной силой иранские амбиции на Ближнем Востоке?
Неслучайно великого Бисмарка преследовал "кошмар коалиций". Военная коалиция создается там и тогда, когда входящие в нее государства не видят возможности предотвратить войну иным способом, кроме как заявив о коллективной обороне. Коалиция — последний шаг перед войной. Она всегда стимулирует создание оппонирующей коалиции. А потом всегда находится какая-нибудь Сербия, Бельгия или Польша, которую уже нельзя не защищать.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
