"Маша и медведь" против "Нуреева": чем отличаются ценности России и Украины

В последние дни в России и на Украине в центре внимания — запреты. Или то, что кажется таковыми. В московском Большом театре не состоится премьера балета "Нуреев". На Украине задумались о том, надо ли внести в список запрещенных произведений культуры мультсериал "Маша и медведь".

Конечно, ни в том ни в другом случае прямого запрета нет. "Нуреев" формально всего лишь перенесен на следующую весну. Запрет "Маши и медведя" формально является частной инициативой группы украинских националистов. Но, вполне вероятно, что московской премьеры не будет никогда, а мультфильм на Украине придется смотреть пиратским образом.

В последние годы тема запретов в двух государствах вообще редко покидает передний план. В России ситуация обострилась примерно в 2012 году, на Украине — сразу после Майдана. Количественно, несомненно, выигрывают соседи: у них в черном списке и соцсети, и поисковики, и телевидение в полном составе, и целая россыпь артистов, а с недавних пор еще и вся ввозимая из России литература. Одиночные поползновения отечественных "групп активистов" на запрет вроде "Матильды" на таком фоне смотрятся несерьезно. Но что насчет качественного сравнения? Истории "Нуреева" и "Маши" могут нам многое об этом рассказать.

Итак, Большой театр пригласил Кирилла Серебренникова поставить балет о Рудольфе Нурееве, а потом, за три дня до премьеры и сразу после генерального прогона, взял да и отменил премьеру. Руководители театра говорят о неготовности материала. Защитники режиссера — о цензуре со стороны театра, РПЦ и примкнувшего к ним министра культуры. И все кому не лень намекают, что главная причина — нетрадиционная ориентация персонажа.

В белом в этой истории не удалось остаться никому. Непонятно, зачем приглашать готовить постановку, да еще по такой теме, Кирилла Серебренникова, чья стилистика общеизвестна. Непонятно, зачем "на народные деньги" ставить балет не про искусство, а про гомосексуализм. И непонятно, что мешает обеим сторонам высказаться прямее. Серебренников — в своем праве ставить что бог на душу положит. Большой театр и федеральный бюджет — в своем праве не финансировать и не выпускать постановки, с которыми возникают этические, эстетические или какие угодно другие разногласия.

Но оставим на минуту причудливый театральный мир и заглянем в город Одессу. Там националистическая общественная организация написала в органы запрос о необходимости запретить трансляцию мультсериала "Маша и медведь".

Авторы запроса, конечно, путаются в показаниях. В одной части документа они утверждают, что медведь, "традиционный символ РФ", "представляется в роли сильного героя, который безнаказанно захватывает чужое имущество". В другой — что "мультфильм снят с единственной целью — донести до мира своеобразное послание, в котором жестокий образ России (медведя) заменяется мягким и добрым". В общем, гражданам Украины смотреть этот мультик не надо.

Инициативу городских сумасшедших из веселого города можно было пропустить мимо ушей, если бы в последние три с половиной года гигантская куча подобных инициатив не получила государственной поддержки и если бы предшественниками девочки и медведя по части нанесения вреда государственным интересам Украины не выступили бы безобиднейшие кулинарные книги, детективы и сентиментальные сериалы. Если бы на Украине запрещали одного Захара Прилепина, в этом была бы политическая логика. Но запрещают всё подряд, и логика в другом: вырвать русскоязычную Украину из актуального русскоязычного контекста.

А теперь — обещанные три отличия. Отметим прежде всего, что украинские запреты не обладают никакой позитивной повесткой. Там запрещают просто для того, чтобы чего-то не было. В России, напротив, позитивная повестка есть. Она состоит в том, что у общества имеются важные ценности, и играть с ними, по убеждению инициаторов запретов, нельзя. В числе таких ценностей — семья и традиционное представление о полах (в случае с "Нуреевым"), история и аккуратное обращение с религиозными символами ("Тангейзер"). Не будем в данном случае однозначно поддерживать запретителей. Подчеркнем лишь, что ими движет нечто позитивное.

Другая бросающаяся в глаза разница — это сам уровень дискуссии. Агрессивные меньшинства, захватившие после государственного переворота власть на Украине, сводят все разговоры об идеологии, культуре, искусстве и мировоззрении к тезису "надо противодействовать Путину". В России тем временем обсуждают нюансы: как примирить "народно-государственный заказ" и тот факт, что "художник так видит"? Где (в случае, например, "Матильды") проходит граница между реальным императором, его художественным образом и его церковной трактовкой? Уровень нюансировки, то есть уровень глубины дискуссии, находится вообще в другой галактике.

Третье отличие логично вытекает из второго. Ответьте сами на вопрос, в какой стране больше демократии — там, где балет о гомосексуализме не дают поставить за государственный счет на государственной сцене, или там, где можно получить штраф в пять тысяч долларов за ввоз любой книги на родном языке.

В одном государстве, хромая на обе ноги, медленно выстраивают систему общественных ценностей, которая согласуется и с Евангелием, и с Конституцией, и с национальной культурой. В другом, бодро размахивая тезисами о европейских ценностях, срубают на корню все, что революционными матросами признано "угрожающим свободе".

Иными словами — на поверку единственной моральной ценностью, духовной скрепой и столпом сегодняшней украинской идеи, которую активисты и волочащееся за ними государство защищают, оказывается русофобия.