МОСКВА, 28 июл — РИА Новости, Иван Воронцов. Двадцать восьмого июля 1984 года стартовали XXIII летние Олимпийские игры в Лос-Анджелесе. Игры, которые запомнились отказом сразу ряда стран принимать в них участие в ответ на бойкот Олимпиады-80 в Москве. Однако об одном из ключевых сюжетов тех Игр, а именно — о борьбе с допингом (или ее отсутствием), предпочитали умалчивать.
Как вообще появился допинг?
Различные вещества, позволяющие повысить спортивные результаты, стали массово использовать на крупных соревнованиях со второй половины ХХ века. В 1960 году на Олимпиаде датский велосипедист Кнуд Йенсен, получив солнечный удар, упал и скончался от тяжелой травмы головы. Уже через несколько лет было объявлено, что в его крови обнаружены следы различных препаратов, в том числе амфетамина. Амфетамин в сочетании с алкоголем также стал причиной гибели другого велосипедиста — англичанина Тома Симпсона, чемпиона мира 1965 года, у которого на одном из этапов "Тур де Франс" отказало сердце. Две эти гибели послужили причиной создания в Международном олимпийском комитете специальной медицинской комиссии, которая взяла на себя функции антидопингового регулятора. В 1968 году на Играх в Мехико был впервые введен допинг-контроль.
Однако методы определения запрещенных препаратов, как и их список, были далеки от совершенства. О допинговой программе ГДР уже написаны целые книги. Детей в возрасте десяти лет сажали на анаболические стероиды, в программе участвовали тысячи подростков, некоторые спортсменки в дальнейшем вообще были вынуждены сменить пол на мужской. При этом количество медалей регулярно росло: 25 — в 1968-м, 66 — в 1972-м, 90 — в 1976-м и 126 — на московской Олимпиаде. Слабый контроль позволял добиваться высоких результатов во многом благодаря фармакологии. Однако наиболее действенным инструментом все равно оставались деньги и политика, чем не преминули воспользоваться США при подготовке и во время Олимпиады в Лос-Анджелесе.
Подготовка к Играм-1984
Американский Олимпийский комитет проводил проверки спортсменов, готовящихся к Играм, однако результаты проверки были "формальными": если бы пробы были положительными, то последовала бы дисквалификация, а этого никто в США не хотел. Доктор Роберт Вой, отставной военный врач, работавший с олимпийской командой США в 1984 году, уже после турнира узнал, что многие атлеты были допущены к стартам, несмотря на найденные в их крови запрещенные вещества. Зимой 1985 года в газете The New York Times была опубликована заметка, в которой со ссылкой на Олимпийский комитет США говорилось, что сразу 86 атлетов были пойманы на допинге. Причем десять из них — на отборочных соревнованиях к главному турниру четырехлетия.
Причина того, почему информация о нарушениях была опубликована после Олимпиады, довольно проста — деньги. Игры 1976 года в Монреале показали, что проведение такого турнира может не принести прибыли. Отказ СССР участвовать в Играх также неизбежно должен был сказаться на выручке — именно советские спортсмены были главными соперниками атлетов из США, а в их отсутствие в целом ряде дисциплин у американцев просто не было конкурентов.
Свою роль сыграл Хуан Антонио Самаранч, ставший президентом Международного олимпийского комитета в 1980 году. Самаранч несколько лет был послом Испании в СССР и неоднократно выказывал поддержку Москве — в книге "КГБ играет в шахматы" вовсе говорилось, что он был завербован советскими спецслужбами. В отличие от лорда Килланина, предшественника испанца во главе МОК, он отлично понимал бизнес-процессы и сумел сделать олимпийское движение экономически прибыльным. И еще Самаранч отлично знал, к чему может привести охота на ведьм, и с критикой относился к действиям медицинской комиссии. Как в своей книге "Inside the Olympics" вспоминал Дик Паунд, первый президент ВАДА, испанец раздраженно говорил, что "все, ради чего живут сотрудники этой комиссии, — найти положительную пробу".
В бизнесе Олимпиад хорошо разбирался и Питер Юберрот, который возглавлял оргкомитет Игр-1984. Ему удалось привлечь колоссальные инвестиции, однако для достижения высоких показателей было необходимо отказаться от чего-то, что не приносит прибыль. Например, от допинг-контроля.
Кроме того, если бы Олимпийский комитет США обнародовал информацию о том, что почти сотня спортсменов перед Играми провалила тесты, некоторые инвесторы могли бы отозвать свои вложения из-за репутационных рисков. Оргкомитет пытался сэкономить на контроле и в 1983 году вообще сообщил, что не будет проводить проверку на кофеин и тестостерон из-за якобы отсутствия научно проверенного метода. Однако для МОК это было уже чересчур — оргкомитету пришлось молчаливо согласиться на проведение проверки. После этого разочарованный Юберрот написал письмо Самаранчу, в котором жаловался, что теперь доктора определяют, каким будет олимпийское движение.
Когда же в 1983 году стало известно, что легкоатлеты активно осваивают соматропин — гормон роста, было принято решение вовсе закрыть на этот препарат глаза. Аргументация также была довольно занятной: "Несмотря на то что способы определения препарата были эффективными и точными, вопрос эффективности использования такого дорогостоящего препарата вызывал сомнения".
Последствия Олимпиады-1984
После Игр выяснилось несколько интересных подробностей. Например, велосипедист Патрик Макдоно, медалист Олимпиады в трековых велогонках, признался, что треть велогонщиков американской команды использовали переливание крови: данная процедура попала под запрет, но лишь год спустя — в 1985-м. Чемпионка Игр в Лос-Анджелесе в метании диска голландка Риа Сталман заявила, что два с половиной года принимала анаболические стероиды, но поймана не была. В 1994 году начали появляться по-настоящему детективные истории: доктор Дон Катлен, руководитель антидопинговой лаборатории Олимпийского комитета США, заявил, что имена девяти спортсменов, использовавших запрещенные препараты, так и не были названы. По словам его коллеги Крейга Краммерера, в пяти пробах во время Игр были найдены следы анаболических стероидов, в оставшихся четырех — метаболиты эфедрина и тестостерона. Краммерер рассказывал, что о позитивных тестах немедленно сообщили в МОК, где запросили разрешение на вскрытие допинг-пробы Б. Однако ответа на это письмо не пришло, а лаборатория и вовсе закрылась до конца Олимпиады. В прошлом году бывший вице-президент Международной ассоциации легкоатлетических федераций Оллан Касселл пролил свет на совсем уж неприглядные секреты лос-анджелесских Игр. По его словам, между МОК и оргкомитетом Игр 1984 года было заключено негласное соглашение о том, что общее число атлетов, пойманных на допинге, не должно превышать дюжину. С одной стороны, это показало бы работу США в борьбе с запрещенными препаратами — вот же они, нарушители, а с другой, позволило бы скрыть реальное положение дел с допингом.
Очевидно, что успехи спортсменов на Олимпиадах — способ поднять престиж страны на международной арене. С ростом популярности спорта у МОК, а в дальнейшем у сформированного в 1999 году ВАДА появилось невероятно сильное оружие, которое можно было использовать в любых политических целях — и абсолютно не важно, кто прав, а кто виноват. Приняв как данность, что большинство атлетов принимают допинг, "закрыть" можно тех, кто неугоден тебе, причем не столь важно, есть ли в его крови запрещенные препараты.
