Россиянка о блокаде Дейр-эз-Зора: "Съели всех кошек и собак"

ЛАТАКИЯ, 11 сен — РИА Новости, Дмитрий Виноградов. Мы привыкли слышать о блокаде как об одной из трагедий времен Великой Отечественной войны, связанной с Ленинградом, — ужасной, но уже далекой странице истории. Тем удивительней слышать историю россиянки Ирины Ассаф — уроженки Костромы, еще в начале 90-х переехавшей в процветавший тогда Дейр-эз-Зор. Женщина рассказала РИА Новости о месяцах блокады в сирийском городе и своей непростой судьбе.

Дейр-эз-Зор — крупный сирийский город, административный центр одной из провинций страны, расположенный на реке Евфрат на востоке Сирии. С лета 2014 года Дейр-эз-Зор находился в блокаде боевиков ИГ*, его оборону держали сирийские армия и ополчение.

На днях ударами со стороны Пальмиры трехлетняя блокада была прервана, в город прибыли первые гуманитарные караваны. И хотя боевики ИГ* по-прежнему находятся на подступах к городу, ситуация постепенно меняется к лучшему — сирийцы при поддержке российских ВКС расширяют коридор в Дейр-эз-Зор со стороны "большой земли", отгоняют боевиков от города и связывают между собой его отдельные районы.

Все эти долгие месяцы блокады мирные жители Дейр-эз-Зора страдали от обстрелов ИГ*, нехватки продуктов, медикаментов и свежей воды. Снабжение многотысячного города было возможно только по воздуху.

"Боевики не давали взять воду с реки" 

"Люди умирали от обстрелов, от голода, особенно дети и старики. В городе исчезли все кошки и собаки — их попросту съели. Погодные условия в Дейр-эз-Зоре очень сложные — летом сухо и жарко. Если нет воды, то это невозможно. И воду действительно отключили (власти не могли под обстрелами поддерживать работу водопровода. — Прим. ред.), люди умирали от жажды. Река недалеко, можно принести воды, но берег обстреливается боевиками. Даже воду с реки они не разрешали брать", — так Ирина Ассаф описывает страшные будни блокадного Дейр-эз-Зора.

По рассказам очевидцев, в городе погибли и получили ранения множество соседей и друзей Ирины и ее мужа Ибрагима.

"Жена двоюродного брата погибла от мины, которую боевики бросили на город. Погибла жена моего друга, погибли соседи, погиб отец соседа. Мой отец получил ранения, — перечисляет Ибрагим. — Мы постоянно были под обстрелом. Тут дело случая — наш район постоянно обстреливался, и если ты выглянул…"

На каждой улице Дейр-эз-Зора убиты по крайней мере один или несколько человек.

"И еще много людей, о которых мы не знаем, что с ними, — пропали без вести. Живы ли они? Что с ними?" — делится Ибрагим.

Ирина вспоминает случай. Ее, женщину с советским биологическим образованием, которая пользовалась у соседей репутацией человека знающего, попросили посмотреть раны пожилого мужчины. Он пострадал при минометном обстреле со стороны боевиков. Врачей, в городе, конечно, не хватало, жителям приходилось самим оказывать друг другу первую помощь. Добираться пришлось через несколько кварталов — под обстрелами.

"Ранение вроде бы легкое, но он пожилой человек и у него сахарный диабет. Я пришла, было очень темно — ночь, электричества не было. В темноте, при тусклом свете свечи осмотрела лежащего мужчину. Рана оказалась глубокой, опасной. У меня с собой были какие-то бинты и перекись, но когда стала обрабатывать рану, поняла, что только хирург или даже ампутация сможет решить проблему. Сказала как можно скорее отвезти его в больницу", — вспоминает она.

Бедному старику не повезло — в те дни в больницах Дейр-эз-Зора было особенно много раненых солдат, защитников города. Врачебной помощи не хватало. Через несколько дней мужчина умер от гангрены.

Семье Ирины повезло больше — вскоре им удалось бежать из осажденного города. Тогда блокада только начиналась, ИГ* еще не полностью контролировало дороги в Дейр-эз-Зор, и транспортное сообщение было возможно.

Из Костромы в Дейр-эз-Зор

Ирина родилась в тихой провинциальной Костроме и, конечно, в страшном сне не могла представить, что попадет в самую настоящую блокаду, как в фильмах о войне и Ленинграде.

В начале 90-х годов она поехала учиться в украинский Харьков, поступила на биологический факультет местного университета. В Харькове познакомилась с будущим мужем — сирийцем Ибрагимом Ассафом.

"Вот так нас судьба свела — я с Волги, он с Евфрата. Интересно судьба сводит людей", — смеется Ирина.

Ибрагим учился в Сельскохозяйственной академии, защитил докторскую диссертацию. Агроном — уважаемая и востребованная специальность в Сирии, так что будущее казалось молодым людям безоблачным. После окончания университетов в 1994 году молодожены поехали на родину Ибрагима, в Дейр-эз-Зор. Тогда это был мирный процветающий город. Ирина родила дочь и двоих сыновей.

"Живу в Сирии уже 23 года и никогда не чувствовала негативного отношения. Куда бы я ни пришла по поводу документов или каких-то домашних дел — всегда встречают очень хорошо. И о России всегда самые добрые слова. Надеюсь, так оно и будет снова", — с грустью и ностальгией рассказывает Ирина.

Ее мама приезжала в гости в Сирию восемь или девять раз. "Она всегда очень любила приезжать. Для нее каждая поездка была удивительной — она любит культуру, музыку Сирии. Всегда ее встречали исключительно дружелюбно, никогда со стороны сирийцев мы не чувствовали никаких негативных взглядов или слов", — свидетельствует Ассаф.

Но все изменилось, когда в Сирии началась война.

Начало блокады и бегство из города 

Боевики ИГ* начали окружать Дейр-эз-Зор, начались обстрелы и бои на окраинах города. Кто мог и кому было куда ехать, покидали свои дома — исламисты уже контролировали все дороги, но, видимо, еще не чувствовали себя полноправными хозяевами на земле "халифата".

"Ситуация становилась катастрофической. Была угроза, что в случае вхождения в город боевики вырежут население полностью, не говоря уж обо мне — я русская. После российского вето (в 2011-2014 годах Россия и Китай четырежды выносили вето на резолюции Совбеза ООН по Сирии. — Прим. ред.) эта масса была настроена против России. Это не секрет. Поэтому мы решили выехать. И бог миловал", — объясняет Ирина.

Уезжала семья Ассаф буквально последним обозом. С собой взяли только самое необходимое, что влезло в машину, — документы, вещи. Предстояло проехать пять блокпостов ИГ*. Ирина и ее 18-летняя дочь закутались в хиджабы — чтобы не вызывать раздражения исламистов. Но не только.

"Нельзя было показывать ни славянское лицо, ни белую кожу — нас могли убить только за то, что мы россиянки. Мы не подавали на блокпостах никаких звуков, чтобы не узнали, что мы иностранки", — продолжает Ирина.

Выпускали ли тогда боевики мирное население? "Это вопрос везения. Смотря кто стоит на посту. За мелочь, мельчайшее подозрение могли расстрелять или забрать в плен, рабство".

Боевики на блокпостах ее поразили.

"Много иностранцев, похожие на афганцев, пакистанцев. И взгляды… Как будто не от мира сего. Как будто в какой-то галлюцинации. Никакого понятия о чистоте, о внешнем виде — об этом речи нет. Сильно грязные. Они находятся в пустыне, и какое там снабжение может быть, какая вода?" — делится Ирина.

И несмотря на все меры предосторожности, семья Ассаф была на волоске от разоблачения. Один из боевиков стал копаться в сумке с их документами.

"Он открыл эти бумаги — это была копия моего российского паспорта. Ну все, мы решили, что это последние наши минуты. Но, по всей видимости, он неграмотный, и не понял, что это за документы и на каком они языке. Мой муж сказал, что это копии диплома высшего образования. Тут боевика кто-то отвлек или окликнул… Быстренько мы все спаковали, и он дал нам команду уезжать, — вспоминает Ирина те секунды, которые тянулись как долгие часы. — Просто это воля Бога", — так объясняет она себе чудесное спасение.

Семье Ирины удалось выехать на восток Сирии, в безопасные районы.

Сейчас они живут у знакомых в небольшой деревне около Латакии. Ибрагим работает преподавателем, Ирина дает частные уроки русского и биологии.

© Ruptly

Текущая ситуация в Дейр-эз-Зоре

Связь с Дейр-эз-Зором, ставшим ей таким родным после всего хорошего и плохого, Ирина не теряет. Там остались их знакомые, в том числе дочь подруги. Молодой женщине 24 года, не так давно она закончила университет. Сотовая связь очень плохая, интернета нет, но иногда Ирине удается обмениваться с ней СМС.

"Я очень жалею, что не могу ей ничем помочь. Снабжение оставляет желать лучшего. Цены выше, чем на остальной территории Сирии в 10 и 20 раз. Очень много людей умерли от голода, от болезней и ран, от эпидемий, потому что медицинская помощь отсутствует. Не прекращаются обстрелы со стороны ИГ*. Боевики используют и настоящее оружие, и самодельное. Стараются душить население — они нас считают не людьми, а всего лишь "поддержкой режима". Но люди просто хотят жить! Обычной жизнью, там, где их не притесняют", — описывает Ирина ситуацию в городе.

Она рада, что ее родина — Россия — помогает Сирии в военной и гуманитарной сферах.

"Люди здесь нуждаются в помощи. Есть арабская пословица: "Дома хранят секреты". Все плохое скрыто за стенами дома, свои проблемы люди не афишируют. Но на самом деле уровень жизни очень сильно упал. Поэтому ценна даже самая маленькая помощь. Ведь она означает сочувствие и поддержку", — объясняет она.

Сейчас трехлетняя блокада города наконец прорвана ударами сирийской армии при поддержке российских ВКС. В город приходят первые гуманитарные караваны. Ирина и ее земляки надеются, что жизнь в Дейр-эз-Зоре скоро войдет в мирное русло, семья Ассаф и все их соседи смогут вернуться домой.

* Террористическая организация, запрещенная в России.

Развитие ситуации — в спецпроекте РИА Новости "Война в Сирии" >>

© RT