Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Сенат Польши принял закон "Об Институте национальной памяти Польши". Он принят практически двумя третями голосовавших сенаторов: 57 — за, 23 — против, двое воздержались.
Многие российские журналисты любят бездумно пользоваться чужими определениями. Поэтому российские СМИ заговорили об этом законе как о скандальном. На самом деле ничего такого в нем нет. Его назвали скандальным на Украине, потому что он предусматривает введение уголовной ответственности для тех, кто отрицает, поддерживает или пропагандирует преступные действия ОУН/УПА* в годы Второй мировой войны. Закон также называет преступными действия украинских националистов, сотрудничавших с Третьим рейхом.
Ну и что здесь скандального? В России за попытки реабилитации преступлений нацистов и коллаборационистов также предусмотрена ответственность. Просто российские законы в этом аспекте менее четко выписаны, но это только потому, что они формулировались еще до того, как неонацизм в виде бандеровщины стал практически официальной идеологией Украины.
С другой стороны, поляки осознали, что Киев не в состоянии выполнить запланированную для него Варшавой миссию. Польские политики видели Украину эдаким русофобским бастионом, надежно ограждающим их с Востока. Киев должен был связывать Москве руки, заодно предоставляя Польше аргумент для убеждения лидеров ЕС в том, что Евросоюз должен жестко противостоять Кремлю как можно дальше на Восток от собственных границ: на Украине, в Белоруссии, на Кавказе, в Средней Азии — везде, куда дотянутся его руки. Польские лидеры считали, что таким образом они не только надежно обеспечат свою безопасность, но и займут лидирующее положение в Восточной Европе, станут региональным гегемоном. В свою очередь, это должно было резко повысить роль Польши в ЕС, введя ее в узкий круг лидеров союза.
Пока была надежда на то, что Украина примет на себя всю тяжесть противостояния с Россией, обеспечив Польше почетное место за европейским столом, Варшава относилась к бандеровщине спокойно. Простые поляки возмущались, но политики исходили из того, что украинская бандеровщина должна стать российской, а не польской проблемой. Не было на Украине другой русофобской идеологии. Приходилось не только соглашаться с тем, что имеется, но даже обучать и натаскивать бандеровцев в рамках общеевропейских программ по организации цветных переворотов.
Но к 2016 году ситуация коренным образом изменилась. Украинское государство так и не оправилось от последствий организованного в феврале 2014 года, в том числе и с польской помощью, вооруженного переворота. Его прогрессирующий распад не удалось остановить. Государственные структуры коллапсировали, а экономика большей частью была разрушена (остатки умирают). С каждым годом в стране все труднее найти работу. С этой проблемой столкнулись миллионы людей. В том числе многие горячие сторонники Майдана и Бандеры.
Иное дело — украинцы, выбравшие Польшу. Большинство — из западных областей, и многие поддерживают идеи Бандеры, даже толком не зная ни самой идеологии, ни биографии этой малосимпатичной личности. Чувствуя себя европейцами и считая, что Майдан и есть Европа, они стремились порадовать поляков возгласами "Слава Украине!" и прочими бандеровскими речевками, а также объясняли этим "жертвам путинской пропаганды", что не только одесситы "сами себя сожгли" в Доме профсоюзов, а граждане ДНР/ЛНР себя обстреливают из тяжелой артиллерии, но и поляки во время Волынской резни "сами себя вырезали", да и вообще резни не было, а бандеровцы воевали с нацистами и коммунистами и всех победили.
Поляки от этого сильно огорчились и попросили своих политиков избавить их от "европейцев" с Украины. Те, может быть, и не прислушались бы к просьбам граждан. Предыдущие двадцать лет мнение общественности никого в Варшаве не волновало. Но тут еще выяснилось, что прекрасная европейская жизнь за немецкий счет завершается и придется перейти на самообеспечение. И даже, скорее всего, начать отрабатывать вложенные в их страну Евросоюзом средства.
Как только выяснилось, что дивидендов не будет, а будущее в ЕС туманно, Польша начисто утратила стимул к проведению в отношении Украины "европейской политики", которую сама же пыталась сформулировать. С этого момента партнерское суверенное государство на восточной границе Польши, населенное братским европейским народом, превратилось в захваченные бунтовщиками "Кресы всходни". А что бунтовщики оказались еще и бандеровцами, так это и оправдывает резкое изменение польской политики в отношении Киева. Дружили, мол, с Украиной, пока обманывались, думая, что ею управляют приличные люди, а сейчас присмотрелись и увидели: там же сплошные нацисты бандеровского разлива.
Удивляет поднявшаяся на Украине истерика. Не столько факт болезненной реакции на польский закон, сколько содержание озвученных политиками тезисов. За неполные сутки украинские политики успели заявить:
• Бандера — герой, и современная Украина основана на его идеях;
• на Украине вообще нет бандеровщины;
• вопрос бандеровщины слишком сложен, и Украине с Польшей надо долго и упорно вырабатывать совместную компромиссную оценку личности Бандеры;
• каждый имеет право исповедовать любые взгляды, и если бандеровщина на Украине популярна, то это вообще не польское дело.
Были еще вариации на ту же тему, но это основные тезисы. Как видим, все эти постулаты (подчеркну: изложенные официальными лицами), как и официальная позиция, противоречат друг другу. Это значит, что, несмотря на довольно длительный период, в течение которого в Польше ведется официальная антибандеровская кампания, украинская элита даже не выработала общей государственной позиции. Более ограниченные и нацифицированные особи просто упираются рогами в пол и отстаивают свое право на любовь к Бандере. Те, кто посообразительнее и не хотят портить отношения с поляками в частности и с Западом в целом, либо пытаются отрицать наличие на Украине бандеровщины, либо предлагают договориться.
И нельзя сказать, что это требование Варшавы несправедливо. Украина шла к этому 26 лет своей независимости. Ну вот, пришла.
*Экстремистская организация, запрещенная в России.
