Илья Ремесло, для РИА Новости
Недавняя трагедия в Кемерово показала необходимость борьбы не только с нарушениями правил противопожарной безопасности. Сразу активизировались так называемые "трупоеды" — блогеры с большой аудиторией, осознанно вбрасывавшие фейки о сотнях погибших, нехватке мест в моргах и так далее. В отношении одного из них, украинского пранкера Никиты Кувикова, уже заведено уголовное дело — но не за распространение фейков, а по статье 282 Уголовного кодекса "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства".
Информационная защита общества и государства
Удивительно, но ответственность за распространение ложной информации — в соцсетях, да и в интернете в целом — до сих пор внятно не отрегулирована.
В России среди "прогрессивной либеральной общественности" живет мнение, что свобода слова — это абсолютная ценность, что права личности в этой сфере являются высшим приоритетом. Такое понимание демократии расходится с нашей Конституцией (статья 55), которая позволяет вводить ограничения прав и свобод "в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".
Почему же в "демократической и европейской" Германии государство и его интересы являются субъектом защиты, а в "тоталитарной" России — нет?
Во многом это следствие "реформ 90-х", когда свобода слова возводилась в абсолют, а механизмы защиты от тех, кто ею злоупотребляет, введены не были.
Например, закон о СМИ содержит формальную обязанность журналистов воздерживаться от злоупотреблений свободой слова. Однако дальше этой декларации дело не идет: например, СМИ можно лишить лицензии только в определенных случаях нарушения закона и невозможно это сделать, даже если оно постоянно публикует ложную информацию и проигрывает суды о защите чести и достоинства.
Блогеры: распространители информации без правового статуса
В этой ситуации статус блогеров вообще долгое время никак не регулировался, и только в 2014 году закон частично приравнял самых популярных из них к СМИ. В частности, блогер с общедоступным ресурсом и ежесуточной аудиторией более трех тысяч человек должен был регистрироваться в реестре, проверять публикуемую им информацию на предмет возможных нарушений законов (например, об экстремизме или о предвыборной агитации), проверять ее на достоверность и не публиковать недостоверные данные или клевету. Также закон обязывал публиковать свое имя и контактный е-mail-адрес для отправки туда юридически значимых сообщений. Вести реестр популярных блогеров должен был Роскомнадзор.
В 2017 году реестр блогеров был отменен, так как он показал свою полную бесполезность. И в ситуации, когда нет конкретных механизмов ответственности за распространение ложной информации для всех, принятие аналогичной, ни к чему не обязывающей, нормы для блогеров ничего изменить не могло.
Вместе с тем бурное развитие социальных сетей приводит к тому, что популярные блогеры по размеру своей аудитории (от миллиона подписчиков) уже превосходят крупные СМИ. И сейчас самое время задуматься о введении общего (и для СМИ, и для блогеров) механизма ответственности за достоверность распространяемой информации.
Законы и механизмы борьбы с информационными вбросами
Трудностей в этой задаче — много. Во-первых, как установить недостоверность информации и наличие заведомого умысла на ее распространение? Во-вторых, как сделать так, чтобы преследование нарушителей не породило дополнительный интерес к распространяемой ими информации (так называемый эффект Стрейзанд)?
Например, в законе о СМИ есть нормы, которые позволяют журналисту не раскрывать его источники, а также освобождают от ответственности за сведения, полученные от любого средства массовой информации, зарегистрированного в России как информагентство.
Представляется, что для чрезвычайных ситуаций обязан действовать особый порядок, при котором будет прямо запрещено распространять информацию об участниках и числе жертв без предварительного обращения за проверкой достоверности в компетентный государственный орган.
Также следует подумать об аналоге "обязательных сообщений" от государственных органов власти, которые должны получить право в случае ЧС в оперативном порядке публиковать ответы на вбросы в тех же источниках, которые их растиражировали.
Необходимо продумать и механизм взаимодействия с блогерами, которые находятся за пределами России, а также с крупнейшими западными социальными сетями (твиттер, фейсбук, ютьюб). Как практически обязать пользователей и администрацию иностранных соцсетей выполнять требования государства? Следует учитывать, что Россия — не Китай, в котором действуют отечественные аналоги социальных сетей и, соответственно, есть неограниченный инструментарий воздействия на них.
Получается, мы сами пускаем и даем беспрепятственно работать на российских сайтах тем, кто не скрывает своей враждебности к России и ее гражданам.
Из этой ситуации необходимо сделать серьезные выводы. Возможно, следует установить упрощенный порядок блокировки подобных информационно-враждебных групп, распространяющих ложную информацию, а в области идентификации пользователей вввести дополнительные требования к иностранцам и тем, кто использует VPN.
