Автор Волка из «Ну, погоди!», художник Светозар Русаков воевал с 1942 года. Молодой солдат постоянно рисовал для однополчан, для себя и родных: отправлял им небольшие зарисовки в письмах. Фронтовые работы художника и его воспоминания — в материале РИА Новости.
Светозара Русакова призвали в армию в декабре 1942-го и демобилизовали в декабре 1946-го. В составе Третьего Белорусского фронта он дошел до Кенигсберга. Воевал на Втором Украинском фронте, принимал участие в освобождении Праги.
«Он плохо видел, носил очки с толстыми стеклами. Это создавало дополнительные проблемы: стекла часто разбивались, приходилось снимать очки с убитых», — вспоминает его дочь Ирина. В письме к матери он просил: «Пришли мне все же очки. Неизвестно, когда я встречу фрица с таким же зрением, как у меня».
Молодой солдат часто рисовал однополчан, они сами его об этом просили. И первоначальное обычное прозвище "очкарик" постепенно сменилось уважительным "художник". В архиве Ирины Русаковой – целая галерея лиц и образов, безымянная память о тех, кто воевал на передовой.
«Он писал своим маме и бабушке: «На войне я рисую и наблюдаю, учусь. Хочу понять, как все в жизни, чтобы потом воплотить это в рисунке». Он всю войну готовился к тому, что пойдет учиться и станет художником», — рассказывает Ирина Русакова.
Его умение быстро подмечать детали и фиксировать на бумаге пригодилось и по службе. Светозар Русаков был артразведчиком.
«Это человек, который засекает огневые точки противника и передает информацию на огневые позиции, откуда ведется стрельба», — объяснял художник. Он наносил на карту каждую мелочь, замечал все. Один случай, чуть не стоивший ему жизни, особенно запомнился. В основном я наблюдал с передовой, непосредственно из траншеи. А однажды облюбовал сосну. Хотя меня предупреждали: мол, будь осторожным. Когда бликует стекло стереотрубы, это может кончиться нехорошо.
Но я не обратил внимания. Забрался на сосну, почти на верхушку, поставил стереотрубу, начал фиксировать огневые точки. И, видно, в какой-то момент солнечный луч попал в окуляр. Снайпер меня чуть не «снял». Как я летел вниз и как оказался на земле — до сих пор не знаю», — рассказывал Светозар Кузьмич.
Ирина Русакова говорит: «По его словам, самое страшное на войне — всегда хотелось есть и спать». Я даже не верила, когда он говорил, что в пехоте они спали на ходу.
Художник писал также на фронте рассказы и стихи. И почти ежедневно — письма домой. В них не столько описание быта, сколько размышления о смысле жизни.
«Завтра мне исполнится 18 лет, — писал он. — Уже 18, а? Давненько я уже нахожусь на планете, называемой Землей. Ни разу я не встречал дня сего вне дома, ну ничего, надеюсь, что гитлеровские банды будут разбиты и изничтожены к следующей дате, то есть на будущий год мы соберемся все под одним кровом и об этом времени будем вспоминать как о давно прошедшем».
Среди фронтовых зарисовок — поэтичные пейзажи. По рисункам можно проследить боевой путь художника: Кенигсберг, Прага, Австрия.
А вот запись 1944 года: «Жизнь идет и идет, сводки с фронтов сообщают все о новых и новых победах уже на Украине, старая государственная граница пройдена, и совсем недалека законная наша русская граница, а там не особенно далек и Берлин — этот современный вертеп убийц и грабителей!»
