Сколько миллионов надо посадить, чтобы победить наркотики

В Екатеринбурге арестовали руководителя IT-компании Vee Security Александра Литреева. При задержании у него обнаружили наркотики — две таблетки экстази, разовая доза, потянувшая тем не менее на "значительный размер". Вину молодой человек полностью признал, однако это не смягчило судью. Ближайшие два месяца Литреев проведет в СИЗО, а всего ему светит до трех лет лишения свободы.

Дело Литреева, как ранее и дело Ивана Голунова, не просто стало медийным событием, но и послужило поводом для широкой дискуссии. Эффективна ли государственная наркополитика? Почему именно эта сфера печально славится злоупотреблениями? Можно ли вообще победить наркотики с помощью ужесточения законодательства?

Для начала разберемся в масштабах проблемы. У каждого ведомства своя картина происходящего. По данным Минздрава, в 2018 году на учете в наркологических учреждениях состояли 250 тысяч пациентов с диагнозом "наркомания" — за последние десять лет этот показатель сократился на 30%. Не последнюю роль играет отсутствие эффективных протоколов лечения — ставка сделана не на помощь, а на запреты. Так, во всем мире, вплоть до Ирана и Белоруссии, врачи заменяют героин менее опасным метадоном, возвращая опийных наркоманов в общество. Но в России заместительная терапия запрещена, несмотря на рекомендации ВОЗ.

Некоторые употребляют психоактивные вещества эпизодически, нерегулярно. "По нашим оценкам, их порядка четырех миллионов. <…> Нужно четко разделять: есть больные, они поступают к нам и лечатся, есть потребители, которые хотя бы один раз употребили наркотик", — отмечал главный нарколог Минздрава Евгений Брюн.

Всего, по оценкам различных ведомств, от пяти до 15 миллионов россиян хотя бы раз в жизни употребляли наркотики. На недавней коллегии МВД Владимир Путин подчеркнул, что противодействие незаконному обороту наркотиков — важнейшее направление работы. Хотя президент призвал сосредоточиться на борьбе именно с оборотом веществ, правоохранительные органы продолжают заниматься не столько наркомафией, сколько рядовыми потребителями.

Каждый четвертый заключенный в России осужден по статьям, связанным с наркотиками. Большинство — молодые люди в возрасте 18-35 лет. При этом на ст. 228 ("Хранение без цели сбыта") приходится в четыре раза больше приговоров, чем на сбыт веществ (228.1) — но и осужденные по этой статье редко имеют реальное отношение к наркорынку. Требования к доказательной базе по торговле веществами очень низкие. Достаточно изъять при обыске несколько свертков или найти на кухне кулинарные весы — так произошло в деле Голунова, которого хотели судить как сбытчика.

Срок заключения по наркостатьям зависит от количества вещества. Есть три категории: "значительное", "крупное" и "особо крупное". Порой "особо крупное" — это несколько доз. В итоге потребители получают такие же сроки, что и оптовые продавцы/производители. Несколько лет назад начальнику питерского ФСКН Алексею Смирнову дали семь лет колонии. У него нашли более 26 килограммов наркотиков, в деле фигурировала взятка в пять миллионов рублей. А задержанных с парой доз приговаривают к трем-четырем годам заключения — даже если это первая судимость.

Подобная правовая жестокость в отношении рядовых потребителей исправно поставляет свежий контингент в тюрьмы и позволяет правоохранительным органам рисовать красивые цифры в отчетах. Но ситуация не улучшается. Звучат новые призывы "ужесточить меры" — и вот уже врачи боятся применять обезболивание, а матерей неизлечимо больных детей задерживают с посылками лекарств прямо на почте. Законы устроены так, что правоохранителям проще раздувать отчетность, чем реально снижать оборот наркотиков. Задержание нескольких студентов с "травкой" выгоднее, чем арест крупного наркодилера — поэтому рынок нелегальных веществ продолжает чувствовать себя прекрасно.

Это вредит и обществу, и экономике, из которой последовательно изымаются главные ее акторы — молодые мужчины. Прохождение через уголовную систему необратимо ломает им жизнь — согласно статистике ФСИН, больше половины преступлений носят повторный характер именно из-за сложности ресоциализации бывших заключенных. Гораздо результативнее, чем АУЕ, не так ли?

Логично было воспользоваться опытом стран, отказавшихся от репрессивной наркополитики в пользу иных мер.

В 2001 году Португалия провела декриминализацию (подчеркну, не легализацию!) наркотиков. Потребителей, которые хранят менее десятидневного запаса веществ, перестали арестовывать. Задержанных предупреждают или обязуют предстать перед так называемым комитетом по разубеждению, который состоит из экспертов по юридическим, социальным и психологическим вопросам. Тем, кто попадается на хранении регулярно, комитет выписывает штраф, общественные работы или организует лечение.

В результате число новых случаев заражения ВИЧ резко упало, уровень смертности от наркотиков снизился до трех человек на миллион — в пять раз ниже среднего показателя по Евросоюзу. Скептики уверяли, что, если не относиться к употребляющим вещества как к преступникам, их число сразу же взлетит. Этого не случилось. Наоборот, потребление наркотиков снизилось.

Сторонники репрессивной наркополитики ссылаются на опасность психоактивных веществ для их потребителей и общества в целом. Однако это не может служить основанием для криминализации. По данным МВД, от алкоголя умирает в 12 раз больше граждан, чем от наркотиков. Преступления в состоянии алкогольного опьянения совершаются в 13 раз чаще, чем под воздействием психоактивных веществ. Глава Верховного суда Вячеслав Лебедев называл спиртное виновником 70% убийств. Часто ли мы слышим призывы сажать каждого, кто купил бутылку водки?

Я не призываю бросаться из крайности в крайность. Но проблему наркотиков не решить "палочной системой". Криминализация потребителей не помогает борьбе с нелегальными веществами. Смягчение наказания, напротив, называют логичным шагом не члены нарколобби, а депутаты, сенаторы, высокопоставленные чиновники ФСИН, эксперты и социологи. Государственная наркополитика должна бороться с причиной явления, а не висеть дамокловым мечом над головой 15 миллионов граждан.