Россия выберет Франции президента

Президентские выборы во Франции интересны для России по нескольким причинам. Для начала это первые выборы в крупнейшей европейской стране после старта военных действий на Украине и резкого обострения экономического кризиса в Европе, после двух лет пандемии. Да, неделю назад состоялись выборы в восточноевропейских Сербии и Венгрии, где действующие президенты победили в том числе благодаря своим связям с Россией. В Сербии в пользу Александра Вучича сыграли роль антинатовские убеждения и исторические симпатии, в Венгрии премьер-министру Виктору Орбану помогли взвешенная позиция по санкциям и выгодный контракт на российский газ на 15 лет вперед. Но по своему мировому влиянию эти две страны все-таки не могут сравниться с Пятой республикой.

Выборы во Франции показали, как экономическая война Запада против России сделала вопрос цен и покупательной способности населения основной темой кампании. Это произошло именно в последние недели, хотя до тех пор крайне правому кандидату Эрику Земмуру удавалось навязывать тему "идентичности", по которой были вынуждены высказываться и другие кандидаты. Таким образом, вопрос цен и экономического выживания населения и бизнеса станет определяющим на европейских выборах в ближайшие годы.

Эти выборы завершили слом политической системы Пятой республики, который начался на выборах 2017 года. На протяжении сорока лет политическое пространство делили между собой правоцентристы республиканцы и левоцентристы Социалистической партии. Еще на прошлых выборах республиканцы в лице Франсуа Фийона (российского фаворита) набрали 20% — в этот раз Валери Пекресс в силу разных обстоятельств получила в четыре раза меньше, 4,8%. Постепенно исчезающие социалисты имели 6,4% — получили 1,75%. То есть недавние системообразующие партии на двоих сегодня имеют 6,55% голосов электората. Этот распад системы характерен и для других европейских государств.

Что происходит?

На протяжении последних десятилетий столпы политической системы Франции все меньше отличались друг от друга, все больше отдалялись от людей и все активнее сдавали независимость Соединенным Штатам и обезличенной европейской бюрократии. Хотя обширная социальная система и относительная суверенность политики — хотя бы как во времена Жака Ширака, а лучше как в эпоху генерала до Голля — все же остались не только в памяти, но и в надеждах гордых французов. В итоге в 2017 году победил лидер партии "Вперед, республика!", которая была создана лишь за год до выборов, с результатом 24% в первом и 66% во втором туре. Надо сказать, что и за пять лет президентства Макрона "правящая" партия не обрела ни четкой структуры, ни внятной программы — и благодаря этому Макрон подбирает голоса и справа, и слева.

Как в 2017-м, так и сейчас лидер "Национального фронта", под новым неприживающимся названием "Национальное объединение" была идеальным спарринг-партнером для Эммануэля Макрона. Чтобы вновь оказаться с Марин Ле Пен один на один, Макрон ослаблял всех конкурентов на своем пути. Если в первый раз в первом туре Макрон и Ле Пен сошлись с результатом 24% — 21,3%, то теперь оба увеличили счет: 27,8% — 23,2%.

За Макрона голосуют те, кто поднимается по социальной лестнице — или надеется подняться, и те, кто стремится к стабильности и опасается экономического хаоса. Да, за ним закрепилась нелестная во Франции репутация "президента для богатых". А в середине марта он возьми и заяви о плане поднять пенсионный возраст до 65 лет с сегодняшних 62. Это был его способ заняться внутренними делами в противоположность "миротворчеству" между Россией и Украиной — и очень неудачный.

Во внешней политике президент Макрон старается поддерживать голлистскую традицию суверенности, но с такими партнерами, как США, это не получается: вспомним хотя бы скандал с подводными лодками и расторгнутый Австралией договор в пользу Вашингтона. Подобные эпизоды разного масштаба случаются регулярно. В Европе Макрон пытается занять место лидера в отсутствие монументальной Ангелы Меркель, но для такого статуса не хватает опыта. Хотя в последние месяцы на фоне военных действий на Украине он стал основным посредником, однако без результатов — намеренно или в силу обстоятельств.

На Марин Ле Пен надеются бедные и разочарованные слои и те более состоятельные люди, которые беднеют или боятся обеднеть. Конечно, крайне правый популизм умеет обещать простые решения нерешаемых проблем. В последнее десятилетие представительница семейства с устойчивой репутацией симпатизантов фашизма предпринимала отчаянные усилия по "дерадикализации" партии и "очищению" репутации. На финишной прямой прошлых выборов она отказалась даже от фамилии и стала просто Марин. Но ненадолго. Теперь "лепенизм" пытались заменить на "маринизм". Во внешней политике Ле Пен пытается представить себя наследницей голлизма, но это ложь: де Голль воевал против пронацистского правительства Виши и маршала Петена — идеологических предшественников Национального фронта. Не нужно путать национализм с проведением национальных интересов.

На этих выборах крайне правый фланг пополнил скандальный журналист Эрик Земмур, лидер партии "Реконкиста", построивший кампанию на теме "идентичности". Реконкиста в истории — это средневековый период отвоевывания испанцами и португальцами земель на Пиренейском полуострове, занятых маврами-мусульманами, Крестовые походы были частью Реконкисты. За Земмура голосовали недовольные "дерадикализацией" Марин Ле Пен и убежденные католики (Ле Пен более светская и собирает умеренных традиционалистов). Обычную для ультраправых тему против миграции и против мусульман Земмур вбросил в крайней форме — как конспирологическую теорию "великого замещения": якобы "мировые элиты" нарочно завозят на Запад мигрантов, чтобы вытеснить коренное население. Однако "великое замещение" не только теория, но и руководство к действию для расистов от Америки до Новой Зеландии (расстрел в мечети города Крайстчерча в 2019 году, 51 погибший). На эту конспирологию ссылался и норвежский террорист-неонацист Андерс Брейвик, расстрелявший 77 человек в 2011-м (151 был ранен). Марион Ле Пен, более радикальная племянница Марин, вела кампанию вместе с Земмуром. Вместе Марин Ле Пен и Земмур собрали 30,2% голосов — то есть почти треть французов готовы рассматривать решения из крайне правого спектра.

На фоне нынешних проблем крайне левый — по европейским меркам, в сравнении с "социалистами" — Жан-Люк Меланшон набрал почти 22%, всего на 1,2% меньше, чем Марин Ле Пен (в 2017 году 19,6%). Его электорат более молодой и более оппозиционный, на парламентских выборах в июне еще скажет свое слово. Но, в отличие от прошлых выборов, в этот раз Меланшон немедленно призвал свой электорат голосовать за Макрона — или, скорее, против Ле Пен. Вряд ли все непокорные согласятся с таким советом, но часть так и поступит.

Чего ожидать от второго тура? Наблюдатели сходятся на победе действующего президента, "если ничего не случится". И это совсем не от одобрения политики Макрона: как и в прошлый раз, многие французы, зажав нос, пойдут голосовать за него "против Ле Пен". Даже сторонники Марин Ле Пен признают, что она годится в лидеры оппозиции, но не в президенты: свой уровень компетенций — поразительно низкий — она убедительно продемонстрировала на прошлых дебатах. И хотя дебаты повторятся, ожидания очень скромные. События, которые могут дать голосов Ле Пен, представляют собой худшие сценарии: например, теракты, из-за которых тема иммиграции станет приоритетной.

И что нам ждать от результатов выборов Франции? Сможет ли президент Макрон изменить взятый курс? Конечно нет. Даже если бы хотел, Макрон не может отказаться от трансатлантических связей, благодаря которым и стал президентом. Поставивший на него французский капитал выигрывает гораздо больше от смычки с Америкой и не считает суверенитет ценнее прибылей. Но на продолжение попыток Макрона сыграть роль посредника — чтобы придать Франции и себе веса на международной арене — вполне можно рассчитывать.

Что если Марин Ле Пен чудом победит? Сможет ли она развернуть политику Франции в примирительное по отношению к России русло? Как и весь мейнстрим, Ле Пен резко осудила Москву за спецоперацию на Украине. Если она все же соберется делать шаги навстречу, есть ли капитал, который одобрит такой разворот? Возможно, есть, но эти интересы не перевесят проамериканские. И как Дональд Трамп ранее, Марин Ле Пен будет парализована историей "особых" отношений с Россией (в частности, из-за кредита, выданного ее партии российским банком, поскольку принятие иностранного финансирования партиям запрещено и в России).

Очевидно следующее: экономическая война против России будет наносить населению все больший урон и протесты очень активного французского общества будут все больше дестабилизировать власть. В такой ситуации к какому выбору склонится президент Франции: согласится на частичный компромисс с Россией или вместе с НАТО пойдет на военную эскалацию?