Юмористка Тэффи о Ленине

Тэффи верно угадала (поняла) внутреннюю сущность Ленина: такой не остановится ни перед чем. Фанатик идеи, непреклонный борец, вождь.

В этот день, ... лет назад

Восьмого мая (согласно новейшим исследованиям) 1872 года в Санкт-Петербурге родилась Тэффи – писательница, поэтесса, мемуаристка. Ее настоящее имя – Надежда Александровна Лохвицкая. Сестра поэтессы Мирры Лохвицкой и генерала Николая Лохвицкого, соратника адмирала Колчака.

Тэффи – автор комических миниатюр, рассказов, сценок и фельетонов. До революции ее называли "королевой русского юмора". В дореволюционной России ее слава была огромной, были выпущены даже духи "Тэффи". Среди почитателей ее таланта – Николай II и Бунин, Аверченко и Куприн, Ленин и Керенский.

В 1919 году Тэффи оказалась на чужбине, где прожила до конца жизни. В эмиграции она напишет: "Боялись смерти большевистской – и умерли смертью здесь. Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда".

А еще Надежда Александровна дала очень яркую и понятную характеристику Ильича – вождя и трибуна. Частное мнение, возможно, отчасти пристрастное, но любопытное:

"Внешность его к себе не располагала. Такой плешивенький, коротенький, неряшливо одетый мог бы быть служащим где-нибудь в захолустной земской управе. Ничто в нем не обещало диктатора. Ничто не выражало душевного горения. Говорил, распоряжался, точно службу служил, и казалось, будто ему и самому скучно, да ничего не поделаешь.

Держал себя Ленин очень просто, без всякой позы. Поза всегда вызывается желанием нравиться, жаждой красоты. Красоты Ленин не чувствовал никогда и ни в чем. Так, Луначарский был барином и поэтом. Румянцев – орлом. Шептуны — все Робеспьеры и Мараты, хотя в присутствии Ленина все поджимали хвосты. Все позировали...

Как оратор Ленин не увлекал толпу, не зажигал, не доводил до исступления, как, например, Керенский, в которого толпа влюблялась и плакала от восторга. Я сама видела эти слезы на глазах солдат и рабочих, забрасывавших цветами автомобиль Керенского на Мариинской площади. Ленин очень деловито долбил тяжелым молотом по самому темному уголку души, где прячутся жадность, злоба и жестокость. Долбил Ленин и получал ответ без отказа:

– Будем грабить, да еще и убьем!

Друзей или любимцев у него, конечно, не было. Человека не видел ни в ком. Да и мнения о человеке был довольно низкого. Сколько приходилось наблюдать, он каждого считал способным на предательство из личной выгоды. Всякий был хорош, поскольку нужен делу. А не нужен – к черту. А если вреден или даже просто неудобен, то такого можно и придушить. И все это очень спокойно, беззлобно и разумно. Можно сказать, даже добродушно. Он, кажется, и на себя смотрел тоже не как на человека, а как на слугу своей идеи. Эти одержимые маньяки очень страшны".

Зря некоторые ополчились на Тэффи. Она ведь верно угадала (поняла) внутреннюю сущность Ленина: такой не остановится ни перед чем. Фанатик идеи, непреклонный борец, вождь. Он был светочем и гуру для этой всей полуинтеллигентной среды, которая его окружала (политэмигранты, в основном – девять классов и три коридора). Приведу некоторые любопытные штрихи к портрету Ленина. Они, как мне кажется, дополнят характеристику Тэффи.

Мария Моисеевна Эссен – о прогулке с Лениным в эмиграции по горам Швейцарии: "Ландшафт беспредельный, неописуема игра красок. Перед нами, как на ладони, все пояса, все климаты. Нестерпимо ярко сияет снег: несколько ниже – растения севера, а дальше – сочные альпийские луга и буйная растительность юга. Я настраиваюсь на высокий стиль и уже готова начать декламировать Шекспира, Байрона. Смотрю на Владимира Ильича: он сидит, крепко задумавшись, и вдруг выпаливает: "А здорово гадят меньшевики"".

В.И. Ленин. Отношение социал-демократии к крестьянскому движению: "Везде, где можно, мы будем стремиться организовать свои комитеты, комитеты социал-демократической рабочей партии. Туда войдут и крестьяне, и пауперы, и интеллигенты, и проститутки (нас недавно спрашивал один рабочий в письме, почему не агитировать среди проституток), и солдаты, и учителя, и рабочие, – одним словом, все социал-демократы и никто, кроме социал-демократов".

Хирург Владимир Николаевич Розанов. Из воспоминаний о Владимире Ильиче (Ленин после инсульта): "Владимир Ильич не говорил. Весь лексикон его был только несколько слов. Иногда совершенно неожиданно выскакивали слова: "Ллойд Джордж", "конференция", "невозможность" – и некоторые другие. Этим своим обиходным словам Владимир Ильич старался дать тот или другой смысл, помогая жестами, интонацией. Жестикуляция порой бывала очень энергичная, настойчивая, но понимали Владимира Ильича далеко не всегда…"

(Возможная пародия – в "Собачьем сердце". Угадал ли Булгаков, знал ли? Он ведь был врачом, а они всегда – особая каста, как масоны. Мог, видимо, что-то слышать.

Из дневника доктора Борменталя: "Лексикон обогащается каждые пять минут (в среднем) новым словом, с сегодняшнего утра, и фразами. Похоже, что они, замерзшие в сознании, оттаивают и выходят. Вышедшее слово остается в употреблении. Со вчерашнего дня фонографом отмечены: "Не толкайся", "Подлец", "Слезай с подножки", "Я тебе покажу", "Признание Америки" и "Примус"".

Ленин в марте 1922 года: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше".

Крупская – в конце своей жизни: "Ленин был добрый человек, говорят иные. Но слово "добрый", взятое из старого лексикона добродетелей, мало подходит к Ильичу, оно как-то недостаточно и неточно".

Неточно, но верно, как "абырвалг".

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik

Такого Telegram-канала, как у нас, нет ни у кого. Он для тех, кто хочет делать выводы сам.